Воздух между нами исказило, и когда Мондор опустил руки, перед нами неожиданно и беззвучно возник обеденный стол, покрытый расшитой белой скатертью, а миг спустя за ним последовали два стула. Стол был прекрасно сервирован — фарфор, хрусталь, серебряные столовые приборы и даже ведерко сверкающего льда с изящной бутылкой шампанского, не говоря уже о многочисленных блюдах.

— Ты произвел на меня впечатление, — изумился я.

— В последние годы я посвятил немало времени гурманной магии, — сообщил он. — Нижайше прошу к столу.

Мы поудобнее расположились на мосту между двумя темными громадами. Отведав яства, я оценивающе причмокнул, и прошла не одна минута, прежде чем я смог начать излагать все события, приведшие меня в это царство звездного света и безмолвия. Мондор не перебивая выслушал мою повесть, а когда я закончил, кивнул:

— Десерта добавить?

— Давай. Очень вкусно.

Когда я через несколько минут поднял взгляд, то обнаружил, что он улыбается.

— Что тут смешного? — осведомился я.

— Ты… Если ты помнишь, я уже говорил тебе раньше, перед тем, как ты отправился туда — будь разборчивей с тем, кому ты оказываешь доверие.

— Ну? Я никому о себе не рассказывал. Если ты намерен прочесть мне лекцию о вреде дружбы с Люком, не разузнав о нем все досконально, то я ее уже слышал.

— А как насчет Джулии?

— Что ты имеешь в виду? Она так и не узнала…

— Вот именно. А ей ты, похоже, мог бы доверить. Вместо этого ты настроил ее против себя.

— Ладно. Возможно, тут я здорово просчитался.

— Ты спроектировал замечательную машину, но тебе ни разу не пришло в голову, что она тоже может стать мощным оружием. Рэндом увидел это сразу же, так же, как и Люк. От поражения на этом фронте тебя уберегло только то, что она стала разумной и не желает выслушивать чьи-либо указания.

— Ты прав. Меня больше заботило решение технических проблем. Я не продумал тщательно все последствия.

Он печально вздохнул.

— Что мне с тобой делать, Мерлин? Ты идешь на риск, даже когда не знаешь, что идешь на риск.

— Вианте я не доверял, — сообщил я, хотя он меня и не спрашивал.

— Думается, ты мог бы получить от нее и больше сведений, если бы не проявил такой прыти для спасения Люка, который уже показал, что он опасен. Под конец вашего диалога она, как будто, действительно стала откровенной.

— Наверное, мне следовало вызвать тебя.

— Если встретишь ее снова, вызови, и я разберусь с ней.

Кажется, он говорил всерьез.

— Ты знаешь, что она такое?

— Я ее разгадаю, — уверенно заявил он, взбалтывая в бокале ярко-оранжевый напиток. — Но я хочу тебе кое-что предложить. У меня есть новый загородный дом, совершенно уединенный и со всеми удобствами. Почему бы тебе не вернуться со мной ко Двору, а не перескакивать от одной опасности к другой, залечь на пару лет на грунт и наслаждаться жизнью, почитывая книги, которые ты все откладывал для более подходящего случая. Я же хорошенько позабочусь о твоей защите. Пусть все поутихнет, а потом ступай по своим делам при более благоприятных обстоятельствах.

Я пригубил огненный напиток.

— Нет, — отказался я. — Что произошло с тем, о чем ты говоришь, что ты знаешь из того, чего я не знаю?

— Все это ничего не значит, если ты не примешь моего предложения.

— Даже если бы я принял, то все равно захотел бы узнать.

— Ерунда! — отозвался он.

— Ты выслушал мой рассказ, теперь я хочу выслушать твой.

Он пожал плечами и, откинувшись на спинку стула, взглянул на звезды.

— Савалл умирает, — коротко сообщил он.

— Он занимается этим со дня рождения.

— Верно. Но ему стало намного хуже. Некоторые думают, что это связано с предсмертным проклятием Эрика Амберского. Что бы там ни было, я действительно считаю, что ему долго не протянуть.

— Начинаю понимать…

— Да. Борьба за наследство стала весьма интенсивной — народ валится направо и налево — яд, дуэли, убийства, странные несчастные случаи, сомнительные самоубийства. Многие отбыли в неизвестном направлении. Или же так, во всяком случае, кажется.