“Вот именно, Антипа, в том и дело. Бог знает, сколько нам осталось”.

“Понтий, — обратилась Клавдия, — ты замеча­ешь, что Аптипа не пьян, но он находится под ка­ким-то влиянием”. — “Клавдия, посмотри вокруг: они все находятся под влиянием”. — “Нет, я чув­ствую, что с ним что-то неладное”.

“Понтий, я хочу выпить с тобой”. — “Что ж, Ан­типа, я не против”. Выпив немного вина, Антипа мо­ментально потерял облик человеческий. “Понтий, я же говорила тебе, что с ним что-то неладное”. — “Клавдия, сейчас и я заметил и чувствую: что-то дол­жно свершиться. Не лучше ли нам уйти отсюда?” — “Нет, добудем до конца. Я хочу увидеть то, что про­изойдет”. — “Да, но почему ты так уверена в том, что что-то должно произойти?” — “Понтий, я скры­вала от тебя, а сейчас думаю, что настало время от­крыться пред тобой. Однажды я говорила с Мате­рью Иисуса, и она мне поведала то, что должно про­изойти с ее Сыном и Иоанном Крестителем. Вот поэтому я волнуюсь и жду предсказанного”. — “Клавдия, это вымысел”. — “Нет, Понтий, не вы­мысел, а предсказание, и Матери Божьей я верю больше, чем тебе”. — “Да, Клавдия, а я-то надеялся на тебя”. — “Но я говорю правду истинную, ведь ты сам ведаешь обо всем, но не хочешь признать”. — “Да все я признаю, только пойми и ты меня. Я ведь не простой человек, я прокуратор, слуга Римской Империи”. — “Ну, Понтий, раз так, то жди чуда, которого Господь нам никогда не простит”.

В вихре танца к столу подбежала Соломия. “Отец Антипа, пробудись, ведь сегодня твой праздник. Не ты ли мне говорил, что в этот день можешь испол­нить любую мою просьбу”. — “Соломия, какое твое желание?” — “Мое желание очень простое: я хочу видеть здесь Иоанна Крестителя, но не его самого, лишь голову его”. — “Что ж, пусть так и будет. Слу­ги, вы слышали просьбу моей дочери?” — Да, Ан­типа”. — “Тогда прикажите воинам моим — пусть исполнят желание моей дочери и преподнесут на под­носе голову голодранца”. Сафаит улыбнулся.

“Понтий, уйдем отсюда”. — “Нет, Клавдия, бу­дем ждать окончательного итога”. — “Понтий, ос­танови Антипу”. — “Ты же сама видишь, какой он, что я смогу сделать?” — “Да будь ты проклят, я тебе говорю как жена твоя. Ваша власть и ваша гордость губит вас на глазах у всего человечества. Вот посмот­ри на Антипу, думаешь, ему все простится? Нет, ни­когда. И посмотри на себя, ты же уже не человек, ты есть слуга беззакония и бесчестия”. — “Клавдия, это лишнее. Не я же исполнитель потребованного”. — “Да, не ты, но ты можешь поговорить с Антипой”. — “Что ж, твоя просьба будет для меня законом. Ан­типа, угомонись и просьбу Соломии соизволь откло­нить”. — “Нет, Понтий, просьба моей дочери тоже

для меня есть закон, и ты, как прокуратор, увидишь в законе настоящее беззаконие, которое подвластно только нам, царям земным”. — “Антипа, еще раз прошу тебя, опомнись”. — “Нет, Понтий”. Антипа посмотрел на Клавдию. “Клавдия, сколько я знаю тебя, столько и ненавижу тебя, ибо ты всегда ста­вишь Понтия в неудобное положение пред всем вы­сокопоставленным обществом”. Клавдия покрасне­ла, но не промолчала: “Неужели я помеха для вас, нечестивых?” — “Да”. — “Ну если так, то дай Бог, чтобы таких, как я, было больше, а таких, как вы — чуть меньше, ибо вы своею властью губите все, что вам даст Всевышний”. — “О нет, Клавдия, в дан­ный момент Всевышний — я, а остальное — прах”. — “Что ж, не все вечно, в том числе и ты, Антипа”. Сафаит сидел с улыбкой на лице и все слушал. Пос­ле встал из-за стола и вышел. Самодовольная Соло­мия продолжала танцевать. С ее лица не сходила улыбка. Иродиада с нетерпением ожидала самого неприятного момента. И вот он настал. На подносе подали голову Иоанна. В пьяном угаре никто не мог расслышать раскаты грома, все смеялись, глядя на голову святого человека. Окровавленный поднос с отчлененной головой преподнесли Соломии, она погладила голову рукой и вздрогнула, ибо откры­лись глаза убиенного. Она закричала: “Отец, выб­росьте нечисть на улицу, на съедение псам”. — “Псы не на улице, а в этом дворце находятся! — закрича­ла Клавдия, — И вы, нечистые, ответите за все, и осо­бенно та тварь, которая считает себя священником”, — Клавдия указала на Сафаита. Сафаит почувство­вал неладное и немедленно удалился.

“Понтий, идем же отсюда”. —”Клавдия, ты была права, уйдем сейчас же”. — “Эх вы, звери, что вы натворили, где ваша совесть и честь человеческая?” — “Но в чем ты меня винишь?” — “В том, что вы являетесь с Антипой посланниками дьявола, кото­рый искушает вас на каждом шагу”. — “Клавдия, я не причастен и сам чувствую, что это дело рук Са­фаита”. —”Раз чувствуешь, то и ты виновен, хотя…” — “Клавдия, что ты хотела сказать?” — “Ничего, со временем сам узнаешь”. — “Почему ты от меня что-то скрываешь?” — “Не я скрываю, ты скрыва­ешься тенью своей слабой души. Вас всех недостой­ных поглотила тьма, и, если бы я не верила в Бога, не говорила бы”.

“Слуги, возьмите поднос с головой и поставьте у входа в мой дворец, — сказал Антипа, — и пусть отсеченная голова напоминает всем о том, что бес­смертие — лишь болтовня голодранцев”. Антипа упал на стол прямо в чашу со снадобьем.

“Мама, — обратилась Соломия к Иродиаде, — что мы натворили?” — “Доченька, прости меня, что я втянула тебя в грязную историю”. — “Мама, в групповой оргии я видела тебя с Сафаитом, но при чем же здесь отец, да и я?” — “Соломия, прости меня”.

Пробудившись ото сна, Антипа не мог понять, что с ним случилось. В голове шумело, тело трясло. На улице ревел ветер. Приведя себя в порядок, он вошел в опочивальню к Иродиаде. Она лежала, об­нявшись с Соломией. “Иродиада, вчера пир наш долго продолжался, ибо не помню я ничего, вино на меня сильно повлияло”. — “А ты выйди на улицу и отрезвись”. — “Да нет, лучше я вина выпью”. — “Нет, дорогой Антипа, выйди”.

Антипа молча вышел и увидел то, чего никогда и не мог даже представить: на подносе находилась голова Иоанна Крестителя. Дождь сделал свое дело. Но глаза были открыты и смотрели своим бессмер­тным взглядом в глаза царя земного и неземного. Антипа оторопел. Некоторое мгновение стоял мол­ча, потом заорал: “Что это такое? Иродиада, слуги, Соломия, все сюда, что это такое?” — “Антипа, про­сти нас, то наша просьба, которую ты выполнил, и наша глупость”. — “Я на подобное никогда не мог пойти”. — “Антипа, ты пошел на то. Вина не в тебе, а в нашей прихоти”. — “Иродиада, я срочно хочу видеть Иисуса. Сделай все возможное, пусть его до­ставят ко мне, ибо я уже был наказан и не желаю, чтобы наказание повторилось. Пошли воинов моих, пусть его доставят ко мне, но только не силой”. — “Хорошо, Антипа, я все сделаю”.

Иисус был в отчаянии. Видя Его состояние, Я молчала и лишь наблюдала. Помочь Ему Я не мог­ла ничем. Мне Его было жалко, но от свершенного уйти было некуда. “Мать Мария, почему все люди такие злые?” — обратился Давид. “Мальчик Мой, власть и нажива их делают таковыми, ибо все бога­тые хотят быть царями на земле, и любыми путями они становятся ими, не задумываясь над тем, что есть Всевышний — Царь Небесный, который их всех ждет в своей обители”. В тот момент появились воины Антипы Ирода. “Иисус, Ирод тебя просит прибыть к нему во дворец”. — “Он что, снова заболел?” — “Нет, у него находится голова Иоанна Крестителя”. — “Голова Иоанна у Ирода?” — “Да, у него”. — “Едемте сейчас же”.