Шрифт:
В нескольких милях от Иерусалима собрались все разбойники.
“Я наставник ваш и, как Иисус, призываю вас к справедливому суду, суду чести и человеческого достоинства”. На Варавву смотрели как на больного. После этих слов Осия рассмеялся, послышался удар. Тело Осии перевернулось в воздухе и упало с таким шумом на землю, что, казалось, и земля вздрогнула. “Пусть полежит, он давно просил у меня благословения”. Стояла тишина.
— “Варавва, что мы должны делать?” — “Будем брать крепость”. — “Зачем, чтобы сесть там на цепь?” — “Нет. Нас шестнадцать человек, а крепость охраняют тридцать, вот мы и должны их всех обезглавить”. — “У них что, много денег?” — “Нет, самое дорогое, что у них есть — их головы”. — Мы что, их будем продавать?” — “Прекратите издеваться надо мною, лучше скажите: вы согласны?” — “Варавва, не нервничай, мы должны все понять”. — “Я хочу отомстить за Иоанна Крестителя”. — “А что с ним?” — “Его обезглавили”. — “Не может быть. Ведь многие из нас недавно от него приняли крещение”. — “То было недавно, а сейчас его уже нет”. — “Хорошо, мы согласны”. — “Если кому-то из вас в крепости попадется священник Сафаит, то только я над ним должен свершить суд”. — “Варавва, кто заключен в крепости?” — “Все нищие, кто верил Иоанну и Иисусу. Крепость-тюрьму построили священники на подаяния своих же прихожан, и получается так, что за свои деньги верующие прихожане построили себе гробницу”. — “Варавва, веди нас. Ради бедных и голодных мы готовы сложить свои головы”. — “Нет, наши головы еще пригодятся нам для дальнейших деяний наших”.
Очнулся Осия. “Варавва, где я был?” — “К Всевышнему в гости ходил, (все засмеялись), а сейчас идемте в Махерусь, прибудем мы туда завтра, там все обсудим и осмотримся. Поздним вечером примемся за справедливый суд”.
Тюрьма-крепость находилась между четырьмя возвышенностями, и найти сразу ее было очень трудно. Варавва нервничал. “Господи, помоги мне найти проклятое место”. Послышался топот копыт. Варавва увидел скачущего всадника. “Спасибо, Господи! Быстрее за ним”. И вот наконец перед глазами появилась крепость. При лунном свете она выглядела страшным строением. Форма крепости напоминала голову дьявола, у которого вместо двух было четыре рога. Всадник приблизился к входным вратам, постучал мечом. “Почему он постучал только всего два раза?” — “Возможно, то их условный сигнал. Сейчас мы все проверим”.
Через несколько минут люди Вараввы подошли к вратам. “Как только откроют — рубите по головам”, — стуча, сказал Варавва. Послышалось два удара, врата потихоньку стали отворяться. В один момент на земле лежали две головы. “Закройте врата, ключи мне. Работать будем группами по три человека, и главное, не спешить, до рассвета еще далеко”.
Появились первые лучи восхода солнца. В крепости стояла мертвая тишина. Лишь после восхода солнца, выбравшись из подвалов, во дворе стали появляться люди Вараввы. Каждый нес голову стражника.
— “Сосчитайте, сколько голов”. — “Что их считать, тридцать одна голова”. — “А почему тридцать одна? Должно быть тридцать. Вы случайно Осию не обезглавили?” — “Да нет, Варавва, я живой. Наверное, лишняя — того всадника, что прискакал вчера сюда. Что ж, пусть не обижается на нас. Варавва, а что будем делать с заключенными людьми?” — “Всех выпустить, и пусть рушат здесь все, что смогут, а после пускай подожгут, и пусть горит все, что может гореть. А затем с Богом пускай ступают по домам”. — “А с головами что делать?” — “Сейчас отправимся в Иерусалим и, проходя каждую милю к городу, будем оставлять по несколько голов на каждой миле. И нужно так рассчитать, чтобы их хватило до Иерусалима”. — “А если не хватит, тогда что?” — “Хватит, здесь недалеко. А если не хватит, то позаимствуем в Иерусалиме. В путь, разбойники справедливости! Но одну голову оставьте мне. У врат дворца Антипова я возложу ее на место Иоанновой”.
О содеянном говорил весь Иерусалим, и не только. Снова был созван синедрион. Решили единогласно: “Дело рук Вараввы. И чем быстрее мы посадим его на цепь — тем лучше. Не только для нас, но и для всего Иерусалима”.
Встретились Антипа с Пилатом. “Пилат, немедленно прими все меры и казни Варавву. Он свершил такую наглость, какой белый свет не видывал”. — “Да нет, Антипа, это не страшно. Вспомни, скольких младенцев и детей убил твой дядя, дабы избавиться от Сына Божьего. Вот действительно было страшно. Но раз просишь — он будет сидеть у меня в подвале. И причем очень долго. Вижу, Антипа, боишься мести. Скрыть нельзя. Но кто Варавва против Иоанна? Разбойник, и все”. — “Понтий, что ты хочешь сказать этим?” — “Да я просто к слову”.
В палату вошел слуга. “Прибыл Варавва, можно ли его впустить?” — “Что-о-о?!, — завопил Антипа, — какой Варавва?” — “Обыкновенный, разбойник Варавва”. — “Пусть войдет”. Уверенным шагом вошел Варавва.
— “Сударь, ты к нам в гости прибыл, или как понимать твой приход?” — “Эх, цари-цари, жить хочу рядом с вами. Надоело мне быть разбойником. Пусть моим жилищем будет подвал, зато во дворце. С такими прекрасными людьми, как вы, мне будет приятно находиться. У меня к вам будет одна просьба: если сможете, то посадите со мной и Сафаита, он для меня будет служить моим питанием. Я его съем, как зверь ест свою добычу”.
“Стража, на цепь эту сволочь, немедленно на цепь”, — закричал Антипа. И снова пред Вараввой предстала унылая картина: сырость и темнота. “Где сейчас Иисус, знает ли Он о моей мести, знает ли, где я нахожусь. Думаю, что знает, ведь Он — Бог”.
Варавва уснул. “Ты, Варавва, сделаешь все, о чем думал, тебя скоро отпустят, но ненадолго, и ты будешь распят так, как и Иисус”. Варавва вздрогнул.
“О, Господи, сон был, наверное, вещий. Пусть будет так, как и приснилось, я буду очень рад. Главное для меня — порешить Сафаита”.
Третью неделю Иисус бездействовал. Вифания не отпускала Его. “Иисус, Ты до сих пор не можешь успокоиться?” — “Да нет, Мама, все в порядке. Мы начнем свои деяния в тот день, когда после смерти Иоанна исполнится сорок дней. Лишь по истечении сорока дней Я могу с ним встретиться. И когда Я буду убежден в том, что он находится у Отца Моего, мы отправимся в Вифлеем”. — “Что так?” — “Я должен, Мама, побывать на том месте, где Ты, Мама, Меня родила. Увидеть тот хлев и поклониться ему. И еще хочу побывать в Назарете, посетить могилу отца Иосифа”. — “Сынок, Я Тебя понимаю, сделаем все так, как Ты хочешь”. — “Мама, спасибо Тебе. И скажи, пожалуйста, Ученикам, пусть они подойдут ко Мне”. — “Знаешь, Иисус, Я тоскую по Давиду, как он там?” — “Мама, не беспокойся, он попал к хорошему человеку. Я думаю, что он от Иосифа почувствует отцовскую ласку”. Иисуса окружили Ученики.