Казалось, он совершенно не был взволнован. Фактически, подумала она, он был даже спокойнее, чем обычно.

— Между прочим, мы уже начали их арестовывать. Рабочих Карпа и представителей его администрации и персонал предприятия Фрауенциммера. И всех, кто еще причастен; мы пытаемся разобраться, используя аппарат фон Лессингера.

— Почему же вы до сего дня не были готовы, почему не использовали аппарат раньше? — резко спросила Николь.

— Признаться, там был такой вариант. Но только как очень маловероятная возможность. Один из миллиона возможных альтернативных вариантов будущего. Нам никогда не приходило в голову…

— Вы потеряли вашу работу, — заявила Николь… — Пришлите сюда подчиненных. Я выберу из них нового комиссара полиции.

Покраснев, Пемброук недоверчиво пробормотал:

— Но в каждый момент происходит уйма опасных изменений, таких пагубных, что если мы…

— Но вы знали, — сказала Николь, — что я в опасности. Когда гнусная тварь, марсианский зверь, укусил меня, это должно было послужить вам предупреждением. С того момента вам следовало бы ожидать всеобщего, крупного нападения, потому что это было начало.

— Мы должны арестовать Люка?

— Вы не можете арестовать Люка. Люк на Марсе. Они все сбежали на Марс, включая и тех двоих, что были здесь, в Белом доме. Люк забрал их. — Она швырнула Пемброуку донесение. — А впрочем, вы здесь уже никто.

Наступило напряженное, неприятное молчание.

— Когда меня цапнула гадина, — сказала Николь, — я поняла, что наступают тяжелые времена.

Но в одном отношении то, что ее укусило это существо, очень даже неплохо: оно заставило ее насторожиться. Теперь Николь нельзя было застать врасплох — она готова к неожиданностям, и пройдет немалый срок, прежде чем что-либо или кто-либо снова сможет ее укусить. Метафорически или буквально.

— Пожалуйста, миссис Тибодокс, — начал Пемброук.

— Нет, — сказала она, — не скулите. Вы уволены. Все.

В тебе есть что-то, чему я не доверяю, сказала она сама себе. Может, потому, что ты позволил папууле пробраться ко мне. Это стало началом твоего падения, краха твоей карьеры. С того момента я стала тебя подозревать. И, подумала она, это был почти мой конец.

Дверь кабинета открылась, и появился сияющий Роберт Конгротян.

— Николь, с того момента, как я отправил того психоаналитика из АО «Химия» вниз, в прачечную, я стал абсолютно видимым. Это чудо!

— Отлично, Роберт, — сказала Николь. — Однако у нас сейчас закрытое заседание. Зайдите позже.

Теперь Конгротян заметил Пемброука. Выражение его лица тут же изменилось. Враждебность… Интересно почему, подумала она. Враждебность и страх.

— Роберт, — внезапно сказала она, — как вы отнесетесь к посту комиссара полиции? Этот человек… — она показала на Пемброука, — уволен.

— Вы шутите, — сказал Конгротян.

— Да, — согласилась она. — В некотором смысле, по крайней мере. Но в некотором смысле — нет.

Он был ей нужен, но в каком качестве? Как она могла использовать его и его способности? В тот момент она просто не знала.

— Миссис Тибодокс, если вы измените свое решение… — сухо сказал Пемброук.

— Не изменю, — сказала она.

— В любом случае, — сказал Пемброук размеренным, искусственным голосом, — я буду рад вернуться на прежнюю должность и служить вам. — Он покинул комнату, и дверь за ним закрылась.

Тут же Конгротян сказал ей:

— Он что-то затевает. Я не уверен, что понимаю что. Вы можете сказать, кто вам предан в такое время? Лично я ему не верю; я думаю, он часть огромной конспиративной системы всепланетного масштаба, которая нацелена на меня. — И он поспешно добавил: — И, конечно, против вас тоже. Они охотятся за вами тоже. Разве нет?

— Да, Роберт, — вздохнула она.

За окнами Белого дома взвыла машина новостей; она слышала, как машина продавала детали, касающиеся Дитера Хогбена. Машина знала все. И она использовала все, что знала, на всю катушку. Она снова вздохнула. Правящий Совет, эти неясные зловещие фигуры, которые стояли за каждым ее шагом, без сомнения, здорово всполошились, как будто проснулись ото сна. Она подумала, что они будут делать. У них хватит мудрости, все вместе они достаточно стары для этого. Как змеи, они холодны и молчаливы, но вовсе не мертвы. Они никогда не выступали по ТВ, никогда не проводили экскурсий по Белому дому.

В этот момент ей захотелось поменяться с ними местами.

И тут она вдруг поняла, что что-то случилось. Машина с новостями теперь торговала новостями о ней. Не о следующем Хозяине, Дитере Хогбене, а о совершенно другом Хранителе.

Машина новостей — она подошла к окну, чтобы лучше слышать, — говорила, что… Она вся напряглась, чтобы услышать.

— Николь умерла! — визжала машина. — Много лет назад! На ее месте актриса Кэйт Руперт! Весь правящий аппарат… это обман согласно… — И машина проехала дальше. Она больше ничего не могла расслышать, как ни пыталась.