— Я… я… — Шарлотта стиснула зубы, почти рыча, — Патрик мне как брат, Анна. Я не смогла соврать.

— Никто не просил тебя врать! Ты должна была просто промолчать!

— Но я не смогла! — сокрушилась она, забывая про гостей.

— Что? Посмотри, что ты наделала! В некоторых вещах нужно соблюдать секретность, моя милая, иначе все рухнет.

— Анна, — она закрыла лицо руками, — он сделал мне предложение.

Я едва не шлепнулась в обморок. Мало что ли было двух инцидентов на балу, надо что б эксцентричная леди Блайт повеселила всех своим акробатическим этюдом?

— Он сделал тебе предложение, а ты вместо того, чтобы согласиться, сказала о другом мужчине…

— Да! — выдала она совершенную чушь. — Да! Да, леди Блайт! Вы сами сказали, что я могла забеременеть. Патрик должен был об этом узнать!

Я схватилась за голову. Она сказала правду, но это было так глупо! Правда нужна лишь тогда, когда она полезна, в других случаях правда — яд. Разве не так?

— Шерри, а если ты останешься одинокой? Если Патрик отвернется от тебя?

— Он уже отвернулся, — произнесла она, опустив голову и ковыряясь в перчатках, — зато, я поступила правильно.

— Правильно для кого?

— Для всех… — она посмотрела в мои глаза решительным непреклонным взглядом.

В этот момент раздался циничный смешок, и, обернувшись, мы увидели Найта, держащего на носу платок. Как выясняется, в Шропшире гляделки и слушалки — излюбленное развлечение. И Найт туда же!

— Значит, вы рассказали все Веберу? — нахально бросил он, сверля глазами Шерри.

Вот он — дон Жуан на выданье. С эффектным красным фонарем под глазом и разбитым носом.

— Теперь я все понимаю… — в его обвинительной речи меня нервировало одно — он совершенно не чувствует своей вины. Мерзавец первого сорта. — А знаете что, миссис Эванс, во всем этом виноваты даже не вы, а ваша горячо любимая наставница, — он ткнул в меня пальцем. Куда подевались манеры? — Вот это, — он очертил рукой вокруг Шарлотты, подразумевая ее внешний вид, — может и привлекает мужчин, но не делает вас порядочной. Прошу простить меня, — он поклонился с наигранным позерством и вышел.

Я не успела даже рта раскрыть, а мне было, что ему ответить.

— Он прав, — согласилась Шарлотта, — это все не для меня. Я старалась быть, как вы, леди Блайт, думая, что в вашей жизни нет места горю и огорчениям. Я вам слепо завидовала. А теперь я понимаю, что во всей Британии нет женщины несчастнее вас… — она шмыгнула носом, пытаясь контролировать дрожь в голосе.

Мы стояли молча. Ее тихие, сдержанные в эмоциях, но проникнутые отчаянием слова медленно прожигали память.

Она оставила меня одну на террасе, а я вдруг дрогнула толи от холода, толи от нечеловеческого, ледяного одиночества, которое заполоняло сердце. Я простояла так до тех пор, пока в дверях не показался Коулл.

— Леди Блайт, мы вас потеряли, — улыбнулся он, протягивая мне руку. — Вы замерзли? — он вскинул брови, крепко сжимая мои пальцы, и поднесся их к губам, попытался согреть дыханием.

— Вы так добры, мистер Коулл…

— Я помню, вы обещали мне первый танец, леди.

— А вам еще хочется танцевать, сэр? После того, что устроили Веберы?

— А меня не волнует, что устроили Веберы, — добродушно рассмеялся. — Я ждал этого дня с замиранием сердца, леди.

Я взяла его под руку, делая вид, что совершенно спокойна и позволила вывести в зал, где уже громыхала музыка.

Скидывая туфли и распуская волосы усталым движением, я поняла, что слишком стара для развлечений такого рода. Раньше я не уходила с бала, пока в небо не вмешивались золотые лучи солнца, и ноги не подкашивались от танцев и выпитого вина. Бросив на кровать перчатки, я потянулась. Китти расшнуровывала платье, стоя за моей спиной на коленях.

— Как все прошло, леди Блайт? — спросила она для приличия.

— Дьявольски смешно, — я уставилась на свое безразличное отражение в зеркале.