– Это точно. Еще там рекомендуется «незамедлительно докладывать о предположениях, предчувствиях и субъективных оценках».

– Не все же сразу, – рассудительно заметила Мариэтта. – Сначала субъективно оценим, потом доложим.

Андрей вздохнул:

– Ничего мы не доложим. Не тот случай. Мы с тобой стопроцентно предчувствуем, что ФСПП туда соваться незачем. И чувствуем, и предупреждены. Даже как временная база не пойдет. Занято. Кроме того, стрелять в Белку я не способен. Да если наши и начнут войну, неизвестно, чем она кончится.

– И слышать не хочу! Какая еще война?! Одурели, гражданин начальник?!

Андрей промолчал.

Мариэтта поерзала и тихо сказала:

– Извини. Войну – к черту. Я понимаю, если нас совсем прижмет, наверху раздумывать не станут. Но абзац как остро чую – туда мы не пробьемся. Не для нас. Но возможно, они хоть часть беженцев возьмут. Тысячу или десять тысяч. Не может быть, чтобы им люди не нужны были.

– Мань, если контакт с Белкиным миром существует, то в центре о нем знают. А контакт есть, значит, и на лавры первооткрывателей нам претендовать нечего. Белка со своим семейством о нас гораздо больше знает, чем мы о ней. Следовательно… Не знаю, что следовательно.

– Давай сходим и глянем. В частном порядке. Дабы навыки не терять. Ну, случайность такая вышла, а? Или я помру от любопытства.

– Нет, подобных потерь я как командир подразделения допустить не могу. Тем более у самого на этот вопрос все время мысли съезжают. Только если это «реал», мы так «попасть» можем…

– Старый, рано или поздно мы попадем. Мы работаем. Служим. Я понимаю. Я почти младший сержант. Но личное время у нас есть или нет?

С собой взяли один рюкзак и оружие. Задерживаться больше чем на полчаса не собирались. Андрею было не по себе – присягу нарушал однозначно. Хотя вообщето никакой присяги в ФСПП и не давал. Без клятв обошлись.

Капчага крепче уцепилась за локоть:

– Старый, мы ничего плохого не делаем. Даже наоборот…

Пришлось отойти в глубь сквера. Прохожих было многовато. Остановились на полянке за пришибленными кустами. Вокруг виднелись многочисленные следы собак и пивоманов.

Не выходило. След чувствовался. И Белки, и ее юного семейства, и той, Иной, с янтарными змеиными глазами. След был, но «скользить» не получалось.

– Андрюш, давай не так, – глаза Мариэтты азартно блестели. – Нужно одним шагом. Рывком. Как сквозь фольгу.

– Угу, башкой в жестяную крышу.

– Точно. Ух, полный абзац.

Почувствовать Андрей ничего не успел. Земля ударила в подошвы, как во время того памятного и единственного парашютного прыжка. Повалились на землю, успел подхватить Мариэтту. Глаза любимой округлились:

– Андрюш…

Легкий ветер трепал волосы, запахи рвали грудь. Воздуха, прозрачного, хвойного, легкого, было чересчур много. Андрей, прижимая к себе девчонку, сел. Нет, боли в груди не было, просто странное ощущение, что легкие чересчур большие.

– Ой, я пьянею, – прошептала Мариэтта.

Мир был непомерно огромен. Никакого ощущения, как в «Фате», что горизонт смыкается с небом в получасе неспешной ходьбы, не было и в помине. Речной берег, пологий холм, поросший редкими соснами. Дальше лес. И еще лес, и еще. Снеговые шапки гор, до которых, должно быть, тысяча километров, стоят громадными стражами над зеленым живым морем. В другую сторону тоже несчитано километров. Десятки тысяч. И широкая река, и песчаные откосы. Плывут ветки и серые листья по темнозеленой воде. И лес на противоположном берегу. Бесконечный, нетронутый. Дикий и очень живой.

– А… – Осквернительница могил смотрела, приоткрыв рот.

– Абздольц и полный абзац, – подсказал Андрей.

– Ну тебя.

Самовольные разведчики сделали несколько шагов выше по берегу. С сосны предупреждающе застрекотала сорока и улетела к близкой опушке.

– Андрюш, у меня голова кружится. – Мариэтта села на хвойную подстилку.

– Да, словно стакан чистой глотнули. Это переизбыток кислорода.

– Переизбыток. – Капчага тихо застонала. – Оно же так и должно быть. Вот так. Чтобы от кайфа голова кружилась. Вот такой мир человеку нужен.

Они смотрели на реку. Яркое солнце проглядывало сквозь дымку весенних облаков. Зеленая вода несла теплые блики, всплескивала рыба, над дальним плесом кружился строгий силуэт скопы. Сосны шелестели, разговаривали о своем. Неровный ветерок доносил из леса странные, неведомые запахи, от которых мурашки бежали по спине. Здешний мир был огромен, как Вселенная, Андрей пытался представить границы – только сильнее закружилась голова. Прилетели две пичуги с длинными пестрыми хвостиками, принялись вышагивать по кромке берега, с любопытством поглядывая на людей. Далеко в чаще взвылзахохотал вибрирующий дискант – пичуги сердито взлетели.