У заграждения постового почемуто не было. Новик толкнул наспех сваренную из арматуры калитку. Оказалось не заперто. Трое мужчин, не торопясь, прогулочным шагом вышли к Стрелке. Ступеньки к воде, безлюдье. Солнце неодобрительно трогало спину гигантаимператора. У ступеней торчал одинокий дедуля, опирался на палочку, смотрел на монумент. Покосившись на новых экскурсантов, неторопливо поплелся к ремонтируемому зданию.

Бывший императорский яхтклуб реставрировали уже не первый год, и сейчас изящное здание плотно драпировали полотнища со стыдливо нарисованными окнами. Флагшток был снят, и вообще, смотреть на здание было грустно.

Новик взглянул на часы:

– Две минуты. Идем?

Прошли мимо вагончикабытовки. Закрытые полиэтиленом брусья, пустые поддоны… Из стены торчали срезанные балки изничтоженной веранды. Временная дощатая дверь скрипнула…

Накатило… Запах хорошего чая, воска, еще чегото. Короткая лестница, застланная чистым половиком… Новик споткнулся, Сан Саныч его придержал:

– Сюда, кажется…

Веранда всетаки была. Овальный стол, кресла и стулья: все в белых полотняных чехлах. Шторы прикрыты не до конца, за переплетами почти дачных окон сгущался сумрак. Вечер, должно быть. Над столом нависал большой абажур с бахромой, горела желтоватая лампочка. Спиной к вошедшим сидел пожилой мужчина – тот старикан, что на Статуй любовался. Почемуто сейчас старичок казался покрепче. Две женщины: молодая и в возрасте, – эти устроились у окна, но както порознь.

– Все в сборе? – поинтересовался мужчина, стоящий у буфета. Не дожидаясь ответа, подхватил поднос с чайными чашками, понес к столу.

Сан Саныч кашлянул:

– Очевидно, всем «здравствуйте».

Старшая женщина дернула узким подбородком:

– Не тужься. Не любезничать пришли. Всех собрал?

– Для порядка уточнить нужно, – пробормотал Сан Саныч. – Официальное мероприятие. Под протокол всетаки…

– А время ли крючкотворить? – поинтересовалась женщина сухо. – Этот писарем? – она взглянула на Новика. – Так пусть делом займется.

Представитель АЧА кивнул и вытащил из рюкзака ноутбук, похожий на монолитную стальную пластину.

– Вы, Феодосия Прокопьевна, не извольте волноваться, – заметил мужчина, принявший на себя обязанности буфетчика. – Все, собственно, уже договорено. Осталась часть скучная, именно что канцелярская.

Все в молчании наблюдали, как «буфетчик» несет к столу большой медный чайник. Андрей заметил, что неизвестный доброжелатель прихрамывает, и сразу стало еще тоскливее.

– Ты самто кто? – спросила суровая Феодосия Прокопьевна. – Я с первого раза не расслышала. Брось приборы, не до чаев сейчас.

– Да отчего же? – Мужчина поставил вазочку с баранками. – Время есть. А зовут меня Прот. Посредник я.

Тетка метнула вопросительный взгляд на Сан Саныча:

– Онемел, генерал?

Начальник ФСПП кашлянул:

– Думал, вы уже познакомились. Подтверждаю: господин Прот Павлович представляет «кальки» трех секторов, ну и… Уж не знаю, как объяснить, скажем, еще несколько миров.

– Да хорош мудрить, – сказала молодая женщина. – И так ванькуем. По чифиру, да к делам. Примащивайтесь, господа офицеры.

– Я вам, Мария Георгиевна, там особо заварил, – отозвался доброжелательный Прот.

– Не хохми. Маруся я, ею и усохну. – Молодая встала, прошла к столу. Приталенный кожаный жакет, короткая юбка подчеркивали стройность фигуры. Лицо, миловидное, казалось слишком наштукатуренным. Села, закинув ногу на ногу, – под жакетом мелькнула кобура. Кажется, браунинг.

– Прошу вас, Феодосия Прокопьевна, – Сан Саныч одной рукой галантно отодвинул стул, приглашая старшую даму.

– За барыню не держи. – Женщина оперлась о стол кончиками пальцев. – Тебя знаю. Девку знаю. Молодчик представился. С писарем ясно, с Холодным ясно. А этот, худой, от синема, будет?

– Андрей Феофанов, – представился бывший командир «КП29». – Посредник от целлулоидных. В смысле, от кино.

– Эка обругал. Мы, значит, масленые, оручие да капучие?

Андрея пробрало: глаза у тетки были как угли, лицо, с его исступленной бледностью, резко оттенялось чернотой бархатного делового костюма. Жуткая дама, даже элегантность черного мехового воротничка жутко нехорошим намеком казалась.

– Да пустое. – Тетка сухо усмехнулась. – Вам, телесным, ума откуда взять? Гневаться не буду.

Расселись. Андрей оказался напротив МарусиМарии. Еще ничего, к роковым бабам вроде попривык. Хуже, если бы Темный напротив сидел. На этого вообще не взглянешь. Вроде вообще не человек: еще помолодел, на голове цилиндр неприятно новый красуется…

Кожаная Маруся подмигнула, манерно отставив мизинец, пригубила густой жижи из хрупкой чашки.

Сан Саныч кашлянул:

– Предлагаю приступить. Ситуация всем известна. Серьезные основания выступить общим фронтом понятны…