51 батманъ по 4 алтыны— батман (перс.), мера веса, различная в различных местностях (от 3 кг до нескольких пудов). Алтын— денежная счетная единица Московского государства; 6 денег составляли один алтын.

52 к Лару— Лар, город области Фарс, центр округа Ларистан. По сведениям И. Барбаро, в Ларе насчитывалось около 2 тыс. домов (до 9 тыс. жителей). Горожане по преимуществу были купцами, занимавшимися морской торговлей. Город играл важную роль в торговле с Индией, что отметил еще Ибн-Батута.

63 к Бендерю, и тут есть пристанище Гурмызъское— Бендер-и Хормуз, т. е. «Гавань Ормузская», как называет порт старший современник Афанасия Никитина Абд-ар-Раззак Самарканда город и порт на побережье Персидского залива, известный в качестве Старого Ормуза. Так называет его и Афанасий Никитин, расшифровывая слово «бендер» (перс.), «пристань, порт». Старый Ормуз посетил Марко Поло. «На берегу город Кормоз (арабск. Хормуз), тут пристань, сюда, скажу вам, приходят на своих судах купцы из Индии; привозят они пряности и драгоценные камни, жемчуг, ткани, шелковые и золотые, слоновые зубы и другие товары; все это продают они другим купцам, а те, перепродавая, развозят по всему свету. В городе большая торговля» (Книга Марко Поло, с. 68). Ибн-Батута, побывавший здесь в 1331 г., называет город Могхистан. А вскоре, в начале XIV в., из-за нападений кочевников Ормузский правитель мелик Кутб-ад-Дин перенес центр торговли на о. Джераун, где возник Новый Ормуз.

54 до Гурмыза 4 мили— Новый Ормуз на острове описан многими путешественниками. В отличие от порта Ормуз (Старый Ормуз) Никитин называет его «Гурмыз град» (Л, л. 457). Здесь сходились караванные пути из Ирана и Багдада и морские из Индии. Другой путь, связывающий Ближний Восток и Западную Европу с Индией, проходил через Красное море и Египет. Власть Ормузского мелика распространялась на порт Маскат в Аравии и на Бахрейнские острова, знаменитые жемчужной ловлей. Добыча жемчуга здесь отмечена и Афанасием Никитиным: «в Кятобагряим, гд ся жемчюг родит» (Л, л. 453 об.). «Гурмыж- скими зернами» называли на Руси, в отличие от своего, речного жемчуга, драгоценности, привозимые из Ормуза. На доходы от торговли и ловли жемчуга мелик

содержал наемное войско и военную флотилию. Они-то и принесли Ормузу эпитет «Дар-аль-аман» — обитель безопасности. Посол Шахруха, правившего в Герате, нашел здесь в 1442 г. купцов из Ирана и Аравии, Египта и Сирии, Малой Азии, Ирака Арабского, Золотой орды и Средней Азии, Китая и различных областей Индии: Малабара, Виджаянагара, Бенгалии. В Ормузе Афанасий Никитин побывал дважды, и здесь он на собственном опыте почувствовал, что такое тропическая жара. «Силен варъ в Гурмызе», — пишет Никитин, сравнивая его позднее со зноем в Баку. Но первое впечатление был особенно сильно: «А в Гурмызе, — записал Афанасий Никитин, проведя здесь более месяца, — есть солнце варпо, человка сожжет (Л, л. 443 об.). Как видно из пометок на рукописи «Хожения», слова эти в XVIII в.' вызвали у одного из читателей Афанасия Никитина недоверие (ср. разночтения к Сухановскому изводу, л. 411, прим. в). Если бы этот скептик открыл «Книгу» Марко Поло, он прочел бы: «Жара тут сильная, и потому-то здешний народ устроил дома со сквозняками, чтобы ветер дул; и все потому, что жара сильная, невтерпеж» (Книга Марко Поло, с. 211). «Там очень жарко, — рассказывал Марко Поло о здешних местах, — и от жары много народу помирает; парод уходит в сады, где реки и много воды; и там не спастись бы от жары, если бы не одно средство, и вот какое: летом, нужно знать, несколько раз поднимается ветер (самум — ред.) со стороны песков, что кругом равнины; этот ветер жаркий, человека убивает; как только люди почуют, что поднимается жара, входят в воду и этим спасаются от жаркого ветра» (Книга Марко Поло, с. 68). В Ормузе Афанасий Никитин провел в первый раз более месяца; вероятно, он ждал, пока соберется караван судов. Длительность такого ожидания отмечал и Абд-ар- Раззак Самарканди. Миля— 1 морская миля — примерно 1.8 км.

55 поймает его море по двожды на день— приливы в Персидском заливе имеют полусуточный характер. Здесь Афанасий Никитин впервые наблюдал морской прилив.

56 И тут есми взял первый Великъ день— из дальнейшего изложения следует, что в Ормузе Афанасий Никитин отметил третью пасху за пределами Руси (Л, л. 452). Возможно, путешественник хотел сказать, что это первый праздник, который он отметил, придя к Индийскому океану: «и тут море Индйское», — пишет он, прибыв в Старый Ормуз.

57 В Радуницу— Радуница, девятый день после пасхи. В Троицком изводе внесено изменение: «в Фомину недлю». Фомина неделя — вторая после пасхи. Самая ранняя ее дата, учитывая подвижность праздника, с 29 марта по 4 апреля; самая поздняя — с 2 по 8 мая. Радуница же приходится на вторник Фоминой недели; в 1471 г. это было 23 апреля. Приближался сезон дождей, п тогда бури, наиболее сильные в этой части океана, обрушились бы на суда, поэтому надо было пересечь Аравийское море до конца навигации. Период муссонных ливней начался, когда путешественник был уже на суше. Судя по сроку отплытия из Ормуза, корабль, на котором находился Афанасий Никитин, был одним из последних, успевших пройти до сезона дождей. Возможно, этим объясняется, что корабль пристал в Чауле, а не в расположенном южнее Дабхоле, главном порте государства Бахманидов.

58 в таву с конми— тава (маратск. «даба») — парусное судно без верхней палубы (И. Минаев. Старая Индия, СПб., 1881, с. 13—15). Афанасий Никитин еще два раза упоминает это название, поясняя при этом, что это «индийские корабли»; в Троицком изводе — «Индейской земли корабли». Когда братья Поло совершили «великий спуск» к Старому Ормузу, на берегу Персидского залива, они увидели суда, готовящиеся к отплытию в Индию. Вид их настолько подействовал на купцов из Венеции, что они отказались от плавания через океан и предпочли пустыни и горы Центральной Азии. «Суда у них плохие, — рассказывает Марко Поло, — и немало их погибает, потому что сколочены они не железными гвоздями, а сшиты веревками из коры индийских орехов... У судов одна мачта, один парус и одно весло... Нагрузят суда и сверху товары прикроют кожею, а на это поставят лошадей, которых везут на продажу в Индию» (Книга Марко Поло, с. 68). По словам Марко Поло, болты корабля делали из дерева, потому что железа в здешних местах нет. «Плавать в таких судах, — заключает Марко Поло, — опасно; бури в Индийском море часты, и много их гибнет». Особенности строительства этих судов в те времена связывали с поверьем среди моряков о магиитпых скалах, которые притя-

гивают железные части корабля. Как видим, Марко Поло дает иное, вполне рациональное объяснение. Сколько стоил перевоз из Ормуза, Афанасий Никитин не говорит, но об этом можно судить по корабельной плате, взятой до Ормуза при отплытии из Индии — два эолотых «от своея головы». О своем пропитании в пути пассажиры должны были заботиться сами. Если пряности, ткани и краска индиго были главными предметами ввоза из Индии, то основной статьей вывоза через Ормуз были кони. Массовый завоз лошадей в Индию осуществлялся для пополнения конницы и нужд местной знати в течение многих веков. Верховых коней для путешествия и быстрой езды в Индию ввозили из Аравии и Ирана; боевых коней, которых покрывали кольчугой, доставляли из золотоордынских степей. Купцы покупали степных лошадей по 8—10 динаров и гнали их к Ормузу. Нередко перегоняли табуны до 6 тыс. лошадей, где на каждого купца приходилось по 100—200 коней. Степных коней продавали за морем по 100 динаров, на лучших коней цена доходила до 500 динаров и выше. Известны случаи, когда привозной конь в Индии стоил до 1000 золотых монет (Петрушевский, 206). «В Ындйской же земли кони ся у них не родят», — замечает в другом месте Афанасий Никитин (Л, л. 445). Причины, по которым в Индии не было коневодства, в средние века объясняли по- разному: и тяжестью климата, и трудностями обеспечения подходящим кормом. Однако были тому и другие препятствия. «Ежегодно, — рассказывает Марко Поло об одном из индийских владетелей, — царь покупает тысячи две лошадей и побольше; столько же покупают братья; а к концу года нет и ста лошадей, все околевают» (Книга Марко Поло, с. 184). Марко Поло пояснял, что лиц, сведущих в уходе за конями, не допускали купцы, заинтересованные в постоянном спросе на коней.