— Мне бы не хотелось пугать тебя, — произнес высокий благозвучный голос.

Сошедшее со стены существо было ребенком не старше четырех лет — маленькая девочка с длинными светлыми локонами и ладными, пухленькими ручками и ножками. На ней было платьице в оборках, белое и чистенькое, сбоку на голове — белый бант. Личико было круглым и прелестным, но то была странная прелесть — совсем не детская: темно-синие глаза казались почти черными, им не было присуще выражение детской невинности — на дне этих глаз прятались порок и вожделение; полные, чувственные губы были слегка приоткрыты, словно в ожидании жадного любовного поцелуя. Ее окружала особая аура — напоминание о черной тени. Однако поверхностному, мельком брошенному взгляду она бы показалась обычным маленьким ребенком не старше четырех лет, наивным и жизнерадостным. Она влезла на его письменный стол, ласкающий взгляд ее похотливых глаз остановился на лице Лоури.

— Ведь я тебя не испугала, правда?

— Кто… кто ты? — спросил Лоури.

— Ты что, слепой? Ребенок, конечно. — Затем томно добавила:

— Знаете, вы очень привлекательный мужчина, мистер Лоури. Такой крупный, сильный… — Ее глаза приняли мечтательное выражение, а маленький розовый язычок быстрым движением скользнул по губам увлажнив их.

— Надпись на доске — твоих рук дело?

— Нет. Но ее-то я и хочу с тобой обсудить. Вы вполне уверены, мистер Лоури, что не желаете больше заниматься поисками шляпы?

— Абсолютно!

— Очень красивая была шляпа.

— Видеть ее не хочу.

Она улыбнулась и сознательно откинулась назад, болтая ногами и то и дело ударяя по столу туфельками. Она потянулась, зевнула и оглядела его долгим взглядом. Пухлые губки дрогнули, и между ними мелькнул кончик розового язычка. Сделав над собой усилие, она перешла к делу.

— Если ты наконец поумнел и поверил в нас, — начала она, — и если готов помогать нам против чужих, то я тебе кое-что объясню, от чего ты придешь в восторг. Ну так что?

Лоури колебался, но в конце концов кивнул. Он ужасно устал.

— Ты навестил своего друга Томми Уилльямса перед тем, как потерял четыре часа, так?

— Вероятно, ты об этом знаешь лучше меня, — ответил Лоури с горечью.

Она рассмеялась, и Лоури вздрогнул, узнав смех, который так долго не давал ему покоя. Он пристально смотрел на нее, и ему показалось, что ее образ дрожит и пульсирует, а черный ореол то расширяется, то сужается, словно дышит какое-то огромное и нечистое животное. Она ударила красивыми туфельками по столу и продолжала:

— Томми Уилльямс сказал тебе правду. Ты бросил нам вызов, объявив, что мы не существуем, а мы знаем о тебе больше, чем ты сам. Видишь ли, все это было запрограммировано. Раз в несколько поколений, мистер Лоури, мы сводим счеты с человечеством. Такой период как раз начался. Вы же, мистер Лоури, служите рычагом управления, так как мы действуем через людей.

Она улыбнулась, и на нежных щечках появились ямочки. Она расправила платьице, совсем как маленькая девочка, и, глядя на него, стукнула каблучками о стол.

— Вот это и означает "объективно существовать", мистер Лоури. Ты объективно существуешь, то есть являешься центром управления. Обычно эта функция дается человеку на короткое мгновение, потом жизнь делает поворот — и она переходит к другому. Возможно, и ты наконец задал себе вопрос: "Я это я?" Так вот, это осознание себя сродни тому, что люди называют божественным откровением. Почти каждый человек на земле объективно существовал, становился, пускай всего на секунду, центром мироздания. Это можно сравнить с фонарем, который передают из рук в руки. Обычно такой способностью наделяются невинные дети, маленькие, как я, например, — вот почему ребенок часто задумывается о том, что он такое.

— К чему ты клонишь?

— Конечно же, — сказала она серьезно, — к тому, что на этот период времени мы выбираем объективно существующего и наделяем властью только одного человека. Полагаю, твоему Томми Уилльямсу это известно. Покуда ты жив, продолжается жизнь на земле. Покуда ты ходишь, видишь, слышишь, мир движется вперед. Тебе кажется, что все вокруг тебя, сама жизнь, стремится доказать, что она настоящая. Это не так. Окружающие не более чем марионетки. Мы давно это запланировали, но с тобой не так просто было выйти на связь. Ты объективно существуешь, то есть являешься единственным живым существом в этом мире.

Темный ореол вокруг нее легко затрепетал. Изящными, маленькими ручками она коснулась белого банта на голове и сложила ручки на коленях. Она в упор смотрела на Лоури, и в глазах ее появился сладостный, томный блеск. Рот приоткрылся, дыхание участилось.

— Что… что я должен делать? — спросил Лоури.

— Да ничего. Ты объективно существуешь.

— О-о-он о-о-бъе-е-кти-ивн-о-о су-у-ще-еству-у-е-ет! — отозвался хор голосов из разных углов комнаты.

— Но зачем ты мне об этом рассказала?