— А вы ведь не из этих мест, не так ли? Я это заметил по вашему выговору.

Я быстро сделал у себя пометочку. В разговоре с девушкой его виргинский акцент постепенно уступил место выговору жителя Новой Англии. Ага! Нет ли тут нарушения Кодекса? Хеллер тем временем попеременно жал то на тормоза, то на газ, беря очередные многочисленные виражи. Мимо пролетали изгороди. Он успел случайно наткнуться на ножной переключатель света и включил свет ходовых огней. Полицейские машины шли, отставая всего на несколько сотярдов и подымая немалый шум.

— О, я родилась в семье, многие поколения прожившей в Виргинии, тут ничего не скажешь, — проговорила Мэри. Она все время терла глаза и сморкалась в подол своей короткой юбки. — Родители мои занимались фермерством. Им не хотелось обрекать меня на такой тяжелый труд.

Машина с воем вошла в новый вираж.

— Нет, мне просто необходимо принять дозу, — сказала Мэри, высморкавшись в очередной раз. — Во всяком случае, отец и мать поскребли по сусекам и набрали достаточно средств, чтобы отправить меня учиться в женский колледж Бассарда — в тот, что немного выше по Гудзону от Нью-Йорка. Они с грохотом промчались по деревянному мосту и взлетели на холм по другую его сторону. Почти сразу же послышался и рев полицейской машины на мосту.

— Похоже, что ты — вполне приличный парень, — сказала она. — Так вот, я должна дать тебе один полезный совет. Постарайся любой ценой получить диплом. При существующих порядках работу тебе дадут не потому, что ты что-то знаешь или умеешь. Главное — диплом, корочки, как говорится. Это единственная вещь, с которой у нас считаются. Никто тебя и слушать не станет, если у тебя нет этого клочка официальной бумаги.

— Необходимо иметь диплом, чтобы хоть кто-нибудь стал разговаривать с тобой, — проговорил очень раздельно Хеллер, как бы запечатлевая слова в памяти. Один из полицейских автомобилей прибавил скорость, его передний бампер почти сравнялся с задними колесами «кадиллака». Послышался щелчок, а потом голос из мегафона:

— Прижмитесь к обочине и остановитесь (…) (…)! Вы арестованы!

Подчиняясь рулю Хеллера, задний бампер «кадиллака» угрожающе придвинулся к передним колесам патрульной машины. Сидевший за рулем полицейский резко затормозил. Хеллер выровнял «кадиллак» и нажал на акселератор.

— Ну, и удалось вам получить свой диплом? — спросил Хеллер.

«Кадиллак» тем временем спускался к броду через небольшой ручей. Вода фонтанами взвилась в воздух по обе стороны машины. Мотор взвыл, вынося машину на крутой противоположный берег.

— О да, — сказала Мэри. — Кстати, нужно еще и получить ученую степень если уж хочешь чего-нибудь добиться. Я, например, являюсь дипломированным и официально утвержденным доктором философии. У меня даже в сумочке лежит докторский диплом. Я тебе его обязательно покажу при случае. Доктор философии в области психологических наук, вот так вот. На подъеме машина чуть было не взвилась в воздух.

— Психология? — спросил Хеллер. — А что это такое?

— Целая куча собачьего (…). Все это сплошное жульничество. Они при помощи всяческих ухищрений заставляют вас думать, что вы — ничто, просто набор дурацких клеток, животное. Они-то могут делать что угодно. Но вам они вбивают в голову, будто вы — никто и ничего в этой жизни, ровным счетом ничего, не в состоянии изменить. У них даже считается строгим научным фактом, что само сознание построено на сплошном обмане и жульничестве. Ну кому, скажи на милость, придет в голову слепо следовать их дурацким концепциям? А они требуют именно этого. Я оцепенел от возмущения. Мое зарождающееся было сочувствие к ней было вдребезги разбито таким непониманием сути предмета. Да это же откровенная ересь! Святотатство! Циничное безверие! Она попросту не уважает святынь! Редчайший образчик асоциального поведения. «Кадиллак» мчался по ухабистой дороге. Вой полицейской сирены вновь нарастал.

— Я числилась среди первых студентов, — сказала Мэри, — но каждый раз, как кто-нибудь из профессоров (…) со мной, он твердил, что следует быть более ориентированной на либидо. Вот они и держали меня для этого на наркотиках. Ну сам посуди — если эта их психология так хороша, то почему, скажите на милость, все преподаватели ее такие кретины?

Хеллер вел сейчас «кадиллак» по какой-то грязной проселочной дороге. Стрелка спидометра замерла на ста милях. Мэри снова вытерла слезы и высморкалась.

— Они там все проповедуют свободную любовь, понимая ее как освобождение от платы. Еще одна пуля ударилась об асфальт и со свистом улетела куда-то.

— И при этом все они никуда не годные (…). Я думаю, что это происходит от преувеличенного представления о своих эротических возможностях, что со временем приводит к полному исчезновению их. Но они твердят, что это — результат их самоотверженных трудов. Да уж, они неплохо трудятся над тем, чтобы превратить любое студенческое общежитие в самый настоящий бордель. Послушай, ты ведь сейчас чуть не врезался в ту корову.

— Но если уж вы получили диплом, — не унимался Хеллер, — то как же вышло, что вы все-таки не смогли найти себе работу?

Мимо пронеслось огромное табло с надписью: «Внимание! Тихий ход! Впереди пересечение с федеральным шоссе номер 29». Хеллер затормозил. Потом мотор взревел. Отпустив тормоза, он вылетел на четырехполосное шоссе номер 29.

— Так ведь никто из нормальных людей не желает иметь дела с психологами. Зачем они им? Единственно, кто пользуется услугами психологов, — это правительственные органы. Там полагают, что они нужны для того, чтобы оболванивать детей, защищать банкиров и бороться с диссидентами. Правительство считает, будто с помощью психологов можно держать народ в узде. Смехотворная затея!