— Разумеется, — согласился я. Сам же думал о тех поддельных документах, которые дал ей когда-то. — А в этом сундучке были еще какие-нибудь ценности?

— Нет, не было.

— А те документы, ну, вы знаете…

— О, не беспокойтесь, Солтен. Они в сохранности.

Ага! Должно быть, она прячет их на теле. Ничего, я доберусь до них во время операции.

— Вы никому не говорили о них? — спросил я.

— О, что вы, — с упреком проговорила она. — Я же дала вам слово! Я даже Джеттеро не сообщила о его назначении и об обещании его королевского величества подписать мою амнистию. Вы же не думаете, что я могла нарушить свое обещание, не так ли?

— Нет-нет, конечно, — успокоил я ее. Похоже, я контролирую ситуацию. — Но что же мы? Вам же не терпится поскорее увидеться с Джетом. Надо вас быстренько подготовить. Пойдемте со мной.

Я схватил немаркированную коробку с «жучками», шапку, куртку и пошел к двери, сделав ей знак идти следом.

Она подняла с пола свой саквояжик и двинулась за мной по туннелю.

Мы пришли в гардеробную. Там поджидал фотограф. Я вручил ему проштампованный заказ на паспорт, билеты и командировочные, и он передал все это мне.

Графиня Крэк пошла вдоль ряда вешалок с одеждой. Фотограф попросил ее встать у белой стены. Она не могла угадать сразу, что ее ждет, ибо камера в его руках не была похожа на фотокамеры, виденные ею раньше. Когда он поднес ее к лицу, она вдруг поняла.

— О нет, нет! Никаких фотографий! — вскричала она. — У меня такой вид!

Слишком поздно. Он уже сфотографировал. И убежал.

Я сорвал с вешалки платье. Голубое с большими белыми цветами.

— Что это такое? — спросила она с ужасом.

— Местное платье, — сказал я. — Вы должны выглядеть как аборигенка. Вспомните Космический Кодекс, который вам читали.

Она с изумлением взглянула на платье:

— Вы хотите сказать, что аборигены понятия не имеют, как следует одеваться?

Я тщательно спрятал свое ликование и указал ей на кабинку для примерки:

— Побыстрее, побыстрее. Люди ждут. До Хеллера отсюда полдня лету, и нам нужно подготовить вас к путешествию.

Неохотно она прошла в кабину и сбросила свою космокуртку.

Я нашел женский плащ с капюшоном — пятнисто-коричневый. Нашел чадру. Я не мог найти туфель и чулок. Она ходила в космоботинках. Так пускай и остается в них.

Она вышла, переодетая в новое платье. Для ее роста в пять футов и девять с половиной дюймов платье оказалось маловатым. О чем ясно говорило выражение ее лица.

Я сунул ей в руки плащ и сказал:

— Под ним его не будет видно.

Она обнаружила в нем пару маленьких дырочек. Посмотрела на меня испытующе, отчего мне стало не по себе.

— Чем скорее вы его наденете, тем скорее уедете, — поторопил я ее.

Она надела плащ. Я подал ей чадру. Она не знала, что с ней делать, поэтому я показал на свое лицо.

— Все женщины носят чадру, — объяснил я ей. — Это религиозный обычай.

— Вы уверены, что мы на той планете? — спросила она с сомнением, но чадру надела.

Я влез в свою куртку из медведя, надел каракулевую шапку, взял коробку с «жучками», снятые ею вещи и саквояжик и, уговаривая ее поторопиться, вывел наружу и посадил в такси.

Теперь настала пора проявить максимум хитрости. Я закрыл перегородку, чтобы водитель не слышал, и сказал:

— На этой планете нужно быть очень осторожным. Здесь ужасно строго с идентификацией личности. Если у вас есть на теле какие-то шрамы или отметины, вас сразу же схватят. Поэтому все это нужно удалить.

Такси катило почти в сплошной темноте, но я почувствовал, что она смотрит на меня.

— О, Солтен… — недоверчиво проговорила она.

Я включил свет.

— Да-да, вот посмотрите. Видите этот шрам на тыльной стороне вашей руки? Он выдает вас с головой.

— Это же совсем маленькая царапина от когтя. Ее почти не видно.

— А посмотрите на запястье! Электронаручники, ведь так?

— О, Солтен! Чтобы различить их, нужно очень богатое воображение.

— Хорошо, — сказал я. — Но как насчет этого безобразного шрама над правой бровью?

— О чем вы — об этой крошечной царапине? — Она потрогала ее пальцем. — Но ведь за бровью ее не видно.

— Ну, вы просто привыкли ее видеть, вот и все. — И тут я пошел на очень большую хитрость. — Думаете, Хеллеру захочется смотреть на эту ужасную отметину всю жизнь?