Хеллер снова хотел что-то сказать, но на этот раз она прямо одернула его:

— Нет-нет, никаких гоночных автомобилей. Ни одного, Джером. Тебе это, возможно, покажется грубым, но уши мои больше не в состоянии слушать супругу мэра, когда она говорит о гонках! — Малышка снова задумалась. — Хотела добавить к этому старую виллу Капоне в Майами-Бич, но ты получишь ее на Рождество, и я хочу, чтобы это осталось сюрпризом. Хорошая мать — это такая мать, которая балует, но не так уж сразу.

Она просмотрела список, убедилась, что все записано, и проговорила: «Хорошо». Обвела большим кружком свои заметки на столе. Затем сказала:

— Порядок. Теперь, кроме нового гардероба, тебе придется достать что-нибудь, и очень быстро, во что обрядиться на похороны Сильвы… Красный смокинг и капюшон. Да, это подойдет. Не будет грубо контрастировать с моим нарядом. Вот, возьми еще немного печеньица, Джером.

С улицы донесся слабый автомобильный гудок.

— Джованни! — заорала Малышка. — Что там, черт побери, гудит?

Джованни тут же появился в комнате.

— Это нью-йоркское такси. Водитель говорит, что уже три часа дожидается малыша.

— Да расплатись ты с этим (…)! Думаешь, я позволю Джерому уехать в каком-то паршивом городском такси? Скажи Баттиторе, чтобы он вывел мой лимузин! Думаете, мой сын какой-нибудь бродяга? И скажи Баттиторе, чтобы как следует прогрел машину. Хочешь, чтобы Джером простудился? — Она повернулась к Хеллеру: — Итак, о чем мы говорили? Ах да. О прибавке на карманные расходы…

Это переполнило чашу моего терпения! Возмущенный льстивым вниманием, оказываемым Хеллеру, я выключил монитор и убрал его с глаз долой. Есть такой предел терпению, где бледнеет даже мазохизм. Я решил, что мне лучше узнать, что там говорят по радио и телевидению об этом «героическом подвиге», которым Хеллер хвастается перед всеми. Я прослушал несколько передач новостей. Ага! Об этом ни слова!

Я продлил мой кредит у уличного продавца газет и получил газеты послеполуденного выпуска. В утренних ничего не было. Но в одной послеполуденной между последними фасонами одежды вклинилось маленькое сообщение.

«ЧТО НЫНЧЕ НОСЯТ В ЦЕНТРЕ ГОРОДА?

В предрассветный час прошлой ночи на Пятой авеню найдено тело, которое, как установлено по отпечаткам пальцев и зубным пластинам, принадлежало некоему Гансальмо Сильве, очевидно, упавшему с крыши небоскреба компании «Бэтмен». Упавший был одет в женское черное платье. Напрашивается вопрос: а не есть ли это возникновение нового направления в моде?..»

Это придавало вещам должную перспективу. Газеты никогда не лгут. Они всегда говорят строгую правду в такого рода делах, да, впрочем, и во всякого рода делах. Об этом заботятся Роксентеры и Мэдисоны!

Мне полегчало. У меня прошел тик, и мне не нужно было зажимать рот, чтобы подавлять рвущиеся из горла тихие вопли.

Тяжелая мне выпала доля. Я разорился. Хеллер и какие-то неизвестные ограбили меня. Мисс Щипли представления не имела, как работать кассиром по выдаче мелких сумм.

Ну да ладно. Дрожащий, покинутый и одинокий, я уж как-нибудь буду пробиваться и дальше по этой садистской тернистой дороге, которую некоторые люди, смеясь, называют жизнью.

Не имея магического кристалла, я думал, что впереди, по крайней мере сегодня, меня уже не поджидают никакие удары и потрясения.

Я ошибался!

На улице выли сирены. Похоже, там творилась ужасная суматоха. Несмотря на холод, я вышел на террасу и глянул вниз на Пятую авеню.

Военные машины! Стягиваются к отелю!

Военные полицейские в белых шлемах и ремнях выскакивают из них, чтобы установить на углу пулемет!

Я подался назад. Мое внимание привлекло движение на близлежащем здании.

В белых шлемах и ремнях — снайперы!

Наводят винтовки прямо на мою террасу!

Боги мои — я судорожно глотнул — армии США известно, что я инопланетянин! Я у них в ловушке! Они окружают!

Я поспешно убрался в свой номер в пентхаузе.

Громовой стук в дверь!

Все, конец! Я — покойник!

Храбро, как идут на расстрел, с обнаженной грудью, обреченный настолько, что жив я или мертв — мне уже было безразлично, я распахнул дверь.

За ней стоял коридорный.

Белый как мел.

— Господин Инксвитч в номере? — спросил он.

А впрочем, чего она стоит — жизнь, когда нет денег.

— А отчего ему не быть? — сказал я.

Загремело!

С лестничной клетки, из-за пальм в горшках, из лифта, низко пригнувшись, с автоматами в руках ко мне бросилась военная полиция.