— Секундочку, — говорит он мне и ставит свой бокал на стеклянный столик напротив дивана. — Я сейчас вернусь.

Я в нерешительности застываю с коктейлем в руке, одна в огромном офисе. Я все еще в страшной растерянности, но внезапно начинаю ощущать приятное волнение. До меня по-настоящему доходит, что это все для меня означает. Какой шанс!

Минуту или две я не двигаюсь с места. Но поскольку он, похоже вернется не скоро, я впервые по-настоящему оглядываю комнату — и замечаю дверь в стене, на которую прежде не обращала внимания. Она слегка приоткрыта.

Я с любопытством обхожу диван и приближаюсь к ней, однако щель настолько узка, что в нее ничего не видно. Поэтому я осторожно приоткрываю дверь, а увидев, что находится за ней, распахиваю полностью. За дверью обнаруживается спальня. В ней — широкая кровать с решетчатым изголовьем, накрытая светло-коричневым покрывалом, а также высокие встроенные шкафы у стен. Еще одна дверь, похоже, ведет в умывальную комнату или небольшую ванную. Здесь внешняя стена тоже полностью стеклянная, но есть тканевые жалюзи, которые при желании можно закрыть.

Я с удивлением разглядываю комнату. О том, что он действительно может ночевать в своем офисе, я не думала. Но, может быть, он часто работает допоздна. Или… От мысли о том, чем еще он может здесь заниматься, кровь приливает у меня к щекам.

Внезапно я чувствую движение воздуха и оборачиваюсь. За моей спиной стоит Джонатан Хантингтон и смотрит на меня. В руке он снова держит бокал. Я не слышала, как он вошел.

— О, простите, — лепечу я. — Я не хотела быть излишне любопытной, но…

— Но так получилось, — заканчивает он за меня.

На секунду мне кажется, что я все испортила. Я вторглась в его личную сферу, и сейчас он разозлится и возьмет свое предложение назад. Затаив дыхание, я жду резких слов, которыми он наверняка поставит меня на место.

Но он одаривает меня одной из своих обезоруживающих улыбок.

— Когда оказывается, что уже очень поздно, часто у меня нет ни малейшего желания ехать в Найтсбридж. Тогда я ночую здесь, — поясняет он. — Но, — он поднимает руку, и мне уже кажется, что он собирается меня коснуться, однако он всего лишь опирается на дверную раму за моей спиной, — я никогда не смешиваю работу и личную жизнь. Так что не переживайте.

Я просто смотрю на него, поскольку чувствую, что мой голос не совсем повинуется мне, и спрашиваю себя, что он мог иметь в виду. По поводу чего я должна — или не должна — переживать? Наверняка ведь не о том, о чем я только что подумала. Или о том? Я просто не могу ясно мыслить, когда он стоит прямо напротив меня.

Его рука совсем рядом с моим лицом, и я чувствую тепло, исходящее от его тела. Словно сам по себе, мой взгляд на миг перемещается к его губам, всего на миг, но, прежде чем я успеваю сдержаться, из моей груди вырывается вздох. Его улыбка исчезает, он становится серьезным, смотрит так же, как и тогда, в автомобиле, когда я навалилась на него. Моя грудь вздымается и опускается, пульс несется вскачь, в то время как я тону в его голубых глазах. Целую вечность — или каких-то пару секунд, не знаю, — мы стоим друг напротив друга. Затем он опускает руку.

— Итак, — он поднимает бокал, — за хорошее сотрудничество, Грейс.

Я испуганно выхожу из своего трансового состояния, когда его бокал соприкасается с моим.

— Да. За хорошее сотрудничество, — выдыхаю я, размышляя, значит ли это, что теперь я тоже должна называть его по имени. Однако предпочитаю не пробовать, из опасения снова сделать что-то не так.

Я зачарованно наблюдаю за тем, как движется его кадык, когда он пьет. Потом осознаю, что таращусь на него, и поспешно подношу к губам бокал. Однако я слишком спешу, и, когда сладкий сок наполняет мой рот, захлебываюсь и начинаю кашлять. Я чувствую, как он хлопает меня по спине, а сама тем временем пытаюсь отдышаться. Проклятье, Грейс, ты можешь обойтись без глупостей, когда рядом находится Джонатан Хантингтон?

— Все в порядке?

Поднимая голову, я вижу веселый блеск в его глазах. Я морщусь и киваю.

— Да, уже все прошло.

Он возвращается в комнату и ставит свой бокал на журнальный столик.

— Лучше всего будет, если вы принесете снизу свои вещи и скажете там, что теперь будете работать здесь наверху, у меня. Все остальное обсудим чуть позже, — произносит он и снова направляется к своему письменному столу.

— Хорошо, тогда… до скорого, — говорю я и иду в противоположную сторону, все еще пребывая в некоторой растерянности. В дверях я еще раз оборачиваюсь. — И… спасибо.

Он стоит за своим письменным столом и только кивает. Отсюда я не вижу выражения его глаз.

— Поспешите. Через час у нас первая встреча.

С горячими щеками и гулко бьющимся сердцем я иду обратно к лифту мимо черноволосой секретарши.

— Он — что? — Энни в недоумении смотрит на меня. — Ты шутишь?

Мы стоим в кухне, потому что я хотела поговорить с ней наедине, и я только что сообщила ей новость.