— Куда, сэр? — интересуется он.

Джонатан отмахивается.

— Просто немного покатайте нас. Нам с Грейс нужно кое-что обсудить.

Высокий светловолосый мужчина кивает, снова закрывает окошко. Я еще раз оборачиваюсь назад, гляжу сквозь затемненное стекло. Граф стоит на краю тротуара, но теперь он кажется согбенным, как будто у него вдруг поникли плечи. «Он выглядит потерянным», — думаю я, но предпочитаю оставить свои мысли при себе, подозревая, что Джонатан не станет слушать подобные рассуждения.

— Вот. — Что-то падает мне на колени, я испуганно оборачиваюсь, беру лежащий передо мной журнал.

Проходит некоторое время, прежде чем мне удается сосредоточиться на титульной странице, а потом, рассмотрев фотографию, я с трудом перевожу дух. Она не огромна, поставлена в ряд с другими, поменьше, ближе к нижнему краю, однако по-прежнему кажется достаточно пугающей. Качество ужасное, снимок зернистый, значит, снимали с большого расстояния. Но на ней можно отчетливо рассмотреть Джонатана. И меня.

Мы стоим перед рестораном, где ужинали с тем кошмарным Ричардом, я крепко прижимаюсь к Джонатану, обхватив его руками и закрыв глаза. Его рука лежит на моем плече, голова наклонена. Мы производим довольно интимное впечатление, как любовная парочка, что и подтверждает заголовок рядом. Там написано: «Охотник влюблен?» — и, прочитав это, я чувствую, как мое сердце начинает биться быстрее, в животе разливается жар.

Я поспешно перелистываю журнал, пока не обнаруживаю соответствующую статью. Она оказалась недлинной, рядом снова размещена фотография с обложки и маленький портрет Джонатана. Текст гласит, что с ним видели неизвестную красотку, а фото свидетельствует о том, что его дни в качестве «самого желанного в Англии, и не только Англии, холостяка» сочтены. Ничего конкретного, только что-то о нежелании Джонатана фотографироваться, никаких имен.

Сначала я вздохнула с облегчением, но затем осознала, что пройдет совсем немного времени, прежде чем все наши знакомые поймут, что на фотографии — я. Ведь, несмотря на то что моего лица на фотографии почти не видно, меня выдают рыжие волосы. Кэтрин Шепард сразу поймет, как и многие другие в офисе. Равно как и… Энни.

Я закрываю рот ладонью, испуганно поднимаю голову и встречаюсь с пристальным взглядом Джонатана. Он изучает меня, следя за моей реакцией на фотографию.

Только теперь до меня доходит то, что он знал об этой статье еще до того, как мы выехали в больницу. «Должно быть, именно поэтому он и решил взять меня с собой, а вовсе не потому, что ему хотелось, чтобы я обязательно была рядом», — думаю я, чувствуя, как в груди поднимается разочарование.

— Что же нам теперь делать? — слабым голосом спрашиваю я.

Джонатан пожимает плечами.

— С фотографией мы ничего не можем поделать, — отвечает он. — Но это все очень сильно усложняет.

— Насколько?

— Ты представляешь себе, что будет дальше?

Его пристальные взгляды смущают меня.

— Нет, — упрямо заявляю я. Да и откуда мне знать? — Мне еще никогда не приходилось появляться на обложке журнала.

Джонатан не обращает внимания на мой раздраженный голос.

— Эти газетчики подобны навозным мухам, Грейс. Они летают вокруг тебя, нервируют, это можно выносить, только пока их не слишком много. Но стоит им почуять кровь, как они набрасываются целыми стаями, и от них не отделаться.

— И теперь ты опасаешься, что они сделают это?

Он качает головой, видно, что он несколько расстроен.

— Я не опасаюсь этого, я знаю. Это ведь происходит уже не впервые. Достаточно какой-нибудь модели взять меня под руку на каком-нибудь мероприятии, и газеты уже кричат, что я помолвлен. И это привело к тому, что я стараюсь держаться от женщин как можно дальше.

Я застонала про себя. А я-то, дура, обнимала его прямо посреди улицы, где нас мог видеть кто угодно. Отличная идея, Грейс! Здорово придумала, просто потрясающе!

— Но ведь я не модель, — отвечаю я, размышляя, неприятно ли ему то, что его «застукали» именно со мной. Я с ужасом вспоминаю двух эльфоподобных красавиц, который были на той фотографии, которую мы рассматривали вместе с Хоуп. По сравнению с ними я довольно невзрачная. Но, наверное, у этого есть свои плюсы. — Поэтому я не могу быть такой интересной.

Он смотрит на меня веселым, немного усталым взглядом.

— Напротив, — заявил он. — Именно в этом и проблема.

Ком в горле стал еще больше.

— Что?

— Ты даже очень интересна. Неизвестная молодая американка, которая к тому же работает на меня и с которой у меня действительно что-то есть. Разве ты не понимаешь: обычно у меня ничего не было с женщинами, интрижки с которыми мне приписывали. Но с тобой… — Он не договаривает. — Это же настоящая пожива для них. И, к сожалению, для моего отца. — Он поднял руки. — И я уже не знаю, что хуже.