— Разве можно превращать храмовые танцы в уличное представление?!

— Я думаю, важно не то, где ты танцуешь, а как ты это делаешь. Наше искусство создано не для богов, а для людей. Для всех людей, а не только для тех, кто явился почтить бога Шиву.

Камал в страхе затрепетал.

— Я хочу и могу танцевать только в храме!

Тара замолчала.

— Мы больше не будем встречаться? — спросила она после паузы.

— Нет. Никогда!

Камал вел себя униженно, покаянно, и его простили. Тара держалась вызывающе, и ей назначили наказание: отныне она была обязана удовлетворять потребности самых бедных и убогих паломников. Нищие, старики, мужчины, зараженные проказой, тоже нуждались в божественной благодати! Отдаваясь им, девушка искупала вину за то, что ее тайным любовником был молодой и красивый мужчина. Мужчина, которого она любила всем сердцем и который предал ее любовь.

— Он мог бы взять часть вины на себя, — говорила расстроенная Амрита, гладя волосы лежавшей ничком подруги. — Сказать, что это он тебя соблазнил.

— В этом пришлось признаться мне, — глухо отвечала ей Тара. — Я не хотела, чтобы Камал меня возненавидел. Это непременно случилось бы, если бы его наказали!

— Как он себя вел?

— Ползал перед ними и умолял простить. Говорят, воля Шивы порождает героев. По-моему, иногда она порождает трусов.

— Я не думала, что он такой… — Амрита на секунду задумалась. — Он казался таким понимающим, великодушным.

Тара оторвала руки от залитого слезами лица.

— Он никогда не испытывал страданий, его все любили, восхищались его красотой и талантом. Смотрели как на живого бога! Ему было легко казаться благородным и добрым.

— Он знает, к чему тебя приговорили?

— Да, знает.

— Неужели он не подошел к тебе, не посочувствовал, не утешил? — прошептала Амрита.

— Нет. Он сторонится меня, будто я заразилась смертельной болезнью! Я надеялась, что он меня полюбит, но теперь знаю, что была нужна ему только для телесного удовольствия.

— Не терзай себя, Тара, забудь о нем, он тебя не достоин! — со слезами воскликнула девушка. — Несмотря на свое обаяние, красоту и талант, он худший из мужчин!

Когда-то Амрита точно так же пыталась утешить подругу после ее посвящения в девадаси. Пыталась — и не могла. Можно ли вылечить сердце, раненное таким жестоким горем!

Что с ними такое и кто они такие, если нужны мужчинам лишь для сиюминутной утехи? Неужели то, что им внушали все эти годы, — ложь?!

Тара резко села на циновке и исступленно произнесла:

— Ты моя лучшая подруга, и я хочу признаться в своем желании сбежать отсюда, навсегда покинуть храм!

— Куда ты пойдешь? — в смятении проговорила Амрита.

— Куда угодно, лишь бы очутиться подальше от этого «божественного» места.

Близился полдень, а Томас Уилсон все еще валялся в постели. К удивлению Джеральда Кемпиона, он заявил, что не хочет идти в храм.

— Мне не нравятся ни лица индианок, ни их наряды. Я предпочитаю белых женщин. Но ты иди, Джерри. Ты всегда мечтал познать любовь индийской красавицы. Киран поможет тебе договориться со служителями храма.

Киран молчал, и за этим молчанием скрывались возмущение и протест. Молодой человек так и не смог объяснить англичанам, что храм Шивы — место поклонения богу, а не дорогой бордель. Для них священная вера индусов была сродни вере язычников, чему-то нелепому, устаревшему и смешному.

Оставшись один, Томас принялся вспоминать роскошное убранство храма. Сколько золота и драгоценных камней, и все это толком не охраняется!

Англичанин с усмешкой подумал о стоящих у входа каменных идолах. Не будь он заместителем начальника гарнизона Калькутты, обязательно предпринял бы попытку тайком проникнуть в храм и поживиться его добром! Даже толики хранящегося там золота хватило бы на то, чтобы безбедно прожить остаток жизни! И желательно в Лондоне, а не в этой жаркой и душной стране, полной темных, грязных людей и отвратительных насекомых!

Киран и Джеральд шли к храму по выложенным цепочкой квадратным каменным плитам. Англичанин с изумлением вглядывался в изображения, украшающие внешние стены святилища. Какая свобода, какое буйство фантазии!

— Должно быть, люди, создававшие эти скульптуры, были свободны от запретов, — заметил он. — В нашей стране подобное кажется невозможным! И потом, я думаю, что плотская связь — это… это таинство двоих.

— Чувственное желание, кама, — одна из целей человеческого существования. Это не только влечение плоти, но и восприимчивость к чувствам другого человека, способность оценить глубину наслаждения того, кого любишь. Наш народ не знаком с мифом о первородном грехе; у нас слияние мужского и женского начал — это разновидность богослужения. Соединение двух полов есть проявление божественного начала, потому нам незачем стыдиться этих скульптур, — сухо произнес Киран.

— Вы получили хорошее образование, — смущенно промолвил Джеральд. — Не то что я. Мне трудно понять… все это.

— Способность воспринимать прекрасное дается человеку с рождения или не дается вообще, как и способность сопереживать.

— Я знаю, вы смотрите на нас как на жестоких и грубых завоевателей, Киран. Поверьте, я не виноват в том, что был несчастлив в своей стране, что, будучи молодым, здоровым и сильным, погибал от нищеты. Поездка в Индию стала для меня спасением.

«Теперь, благодаря таким, как ты, от голода погибают наши люди», — подумал Киран, но ограничился тем, что сказал: