Луч лампы у подъезда осветил его лицо, открывая пронзительные синие глаза.

На крыльце стояла тарелка с недоеденным бутербродом, на земле лежали две книги в кожаном переплете.

Изорванная обложка одной из них гласила "Сборник стихов Уильяма Карлоса Уильямса".

Эмма никогда не встречала симпатичного парня, который бы любил поэзию - по крайней мере того, кто мог признаться в этом.

Наконец, он посмотрел вниз, подстроил высоту телескопа под рост Эммы и отошел.

Эмма наклонилась к окуляру.

– С каких пор ты стала астрономом?
– поинтересовался он.

– Ни с каких.

Эмма повернула телескоп к большой, полной луне.

– Я просто даю звездам свои названия.

– Дааа? Например?

Эмма щелкнула по крышке, которая висела на веревочке, привязанной к окуляру.

Ну, например Звезда-Сука.

Вон там.

Она указала на крохотный огонек прямо над крышами.

Несколько лет назад она назвала ее в честь Марии Рован, семиклассницы, которая пролила под столом у Эммы лимонад, а затем сказала всем, что у нее (у Эммы) недержание.

Она даже перевела это на испанский.

Эмма мечтала запустить Марию в космос, прямо как греческие боги изгоняли своих детей в Тартар навеки.

Парень издал похожий на кашель смешок.

– На самом деле, твоя Звезда-Сука входит в пояс Ориона.

Эмма прижала руки к груди, словно оскорбленная южанка.

– Ты так разговариваешь со всеми девушками?

Он подошел немного ближе, их руки почти соприкоснулись.

Сердце Эммы подпрыгнуло к самому горлу.

На секунду она подумала о Картере Хейсе, капитане баскетбольной команды школы Хендерсон Хай, которого она издалека обожала.

Она придумывала множество вещей, которые можно сказать Картеру и записывала их в свой список Способов Флирта, но, когда бы они не оставались наедине, она всегда говорила об American Idol.

Ей даже не нравился American Idol.

Парень опять взглянул на небо.

– Может быть остальные звезды созвездия Орион это Звезда-Лгунья и Звезда-Изменщица.

Три испорченных девушки, которых за волосы тянули в пещеру Ориона.

Перень многозначительно посмотрел на Эмму.

Эмма прислонилась к перилам, в словах Итана чувствовался подтекст, который она не могла расшифровать.

– Звучит так, как будто ты много об этом думал.

– Может быть.

Эмма никогда не видела таких длинных ресниц, как у него.

Но внезапно взгляд парня стал не таким игривым, скорее любопытным.

И внезапно воспоминания о нем вспыхнули в моем сознании.

Ну, не совсем воспоминания, а скорее, странная смесь благодарности и унижения.

Они исчезли почти сразу же.

Парень оглянулся и энергично потер макушку.

– Извини.

Просто... мы толком не разговаривали с тех пор как... ты знаешь...

– Ну, сейчас самый подходящий момент, - сказала Эмма.

Тень улыбки скользнула по его губам.

– Да.

Они снова посмотрел друг на друга.

Над их головами танцевали светлячки.

В воздухе внезапно запахло полевыми цветами.

– Саттон?- прокричал из темноты девичий голос.

Эмма обернулась.

Плечи парня напряглись.

– Куда она ушла?
– спросил кто-то еще.

Эмма убрала волосы за уши.

Она увидела два силуэта на дороге к дому Ниши.

Черные мартены Лилианны стучали при ходьбе.

Габриэлла держала телефон в вытянутой руке, освещая себе путь.

– Стойте там!
– прокричала в ответ Эмма.

Она посмотрела на парня.

– Почему бы тебе не пойти на вечеринку?

Он усмехнулся.

– Нет, спасибо.

– Ну, пошли.

Эмма улыбнулась.

– Я расскажу тебе все о Звезде-Шлюхе и Звезде-Умнице...
–

Девушки подошли к концу подъездной дорожки к дому парня.

– Саттон?
– завопила Лорел, щурясь от света фонарей на крыльце.

– Кто это?
– закричала Габриэлла.

Хлопок!

Эмма обернулась.

Парня уже не было.

Сухой венок, висевший на парадной двери качался в стороны, замок с щелчком захлопнулся, жалюзи быстро закрылись.

Тааааак.

Эмма медленно отошла от подъезда и побрела через двор.

– Это был Итан Ландри?
– спросила Габриэль.