— У тебя есть парень? — спрашиваю я, стараясь быть абсолютно спокойной и непринужденной, как будто она не впивается своими супер-красными когтями в мою руку.

— Даже не притворяйся, что не знаешь, о чем я говорю. Я видела, как он шел за тобой по лестнице у Трейси, и видела, как он вышел за тобой на улицу на встрече выпускников.

Собираюсь указать на то, что это он шел за мной, а я не контролирую, идет кто-то за мной или нет. Но решаю держать рот закрытым.

— Если я увижу тебя рядом с ним ещё раз, я надеру тебе задницу и выкину твою маленькую подружку из команды. Слышишь меня?

Я смотрела фильмы про чирлидеров — Трейси заставляла меня все лето — но понятия не имела, что они отражают правду жизни. Не только там некоторые девочки — настоящие и абсолютные ведьмы, которые еще и искренне верят, что мир вращается вокруг них, что они на верхушке социальной иерархии. Может, они могли бы там оказаться, разве что когда-нибудь в прошлом веке, но не более того. Теперь они похожи на пережиток другой эры, тех времен, когда «Title IX» было большим, чем название производителя женской спортивной одежды. Я бы засмеялась прямо в ее подлое лицо, если бы рука так не болела. И если бы я не думала, что ей придет в голову дьявольский план, как выпнуть Трейси из команды еще до того, как я успею снять спортивную форму. Трейси никогда мне этого не простит. Никогда.

Если я раньше думала, что презираю чирлидеров «Юнион Хай», я еще понятия не имела, что значит слово «презирать».

Я посмотрела прямо в глаза Регины и сказала:

— Отцепись от моей руки. Прямо сейчас.

Позади нас громко хлопает дверь, входит тренер Морли, чтобы подготовиться к своему следующему уроку. Мы обе застываем, а Морли проходит в кабинет, не замечая нас и на ходу что-то записывая на планшете. Регина отпускает мою руку, и, хотя мне бы хотелось думать, что причиной послужили мои слова, я знаю, что она не хочет иметь дело с Морли.

— Если ты еще раз подойдешь к Джейми, я тебе устрою адскую жизнь, — шепчет она, указывая наманикюренным когтем мне в лицо, прежде чем повернуться и уйти. — И меня не волнует, что твой чертов папаша умер.

Гнев захватывает меня настолько быстро, что я практически перестаю отвечать за свои действия. Огромных усилий стоит не схватить ее за волосы и не дернуть обратно, потому что она выходит из раздевалки. Моя грудь сжимается, я не могу вдохнуть. Кровь приливает к лицу. Я слышу свой пульс в голове, он бьется, как ненормальный. «Дыши», — говорю я себе. Она этого недостойна. Она ничего недостойна. Дыши.

В некотором роде, надо отдать ей должное — она хороша. Последнее, чего я от нее ожидала — что она заговорит о моем отце. Я удивлена, что она вообще о нем знает. Она настолько поглощена собой, и я не думала, что в ее крохотной голове есть место для знаний о ком-то еще.

Дыши.

Мне нужна еще секунда, чтобы овладеть собой, затем я поворачиваюсь к моему шкафчику. Обычно у меня возникают проблемы с тем, чтобы найти его, потому что я никогда не заморачиваюсь запоминанием номера шкафчика, который я сегодня выбрала, а замки практически у всех одинаковые. Но сегодня мне проще отыскать свой шкафчик, потому что на нем написано лаком для ногтей цвета фуксии: «Соси, тупая сучка 911».

По крайней мере, теперь я знаю, кто этот школьный граффитист, орудующий лаком.

Слышу короткий вздох позади меня. Оборачиваюсь и вижу Морли, стоящую с широко раскрытым ртом.

— Роза, ты за это отвечаешь?

Я качаю головой.

— Это что, твой шкафчик? — спрашивает она.

Я киваю.

— Пахнет так, как будто еще не высох, — говорит она, подходя ближе, чтобы рассмотреть. — Кто это сделал?

Я бы хотела, чтобы у Регины были огромнейшие проблемы из-за порчи школьного имущества. Ничего не сделало бы меня счастливее. Я бы могла сейчас просто открыть рот и ее бы временно исключили, а может, даже выкинули бы из чирлидинга. Кем она будет, если не сможет скакать и дразнить людей своими помпонами? Останутся ли у нее друзья? Останется ли с ней Джейми?

Как бы это ни было заманчиво, я не хочу ставить под угрозу пребывание Трейси в ее любимом «отряде» и не могу сделать что-нибудь еще, чтобы привлечь к себе внимание. У меня и так репутация доносчицы после выходных, а доносчиков никто не любит — мы все хорошо усвоили этот урок с того первого раза, когда кто-то обсыпал нас песком в песочнице.

— Я не знаю, кто это сделал, тренер Морли, — говорю я, хотя это практически меня убивает.

Первый человек, которого я вижу в главном офисе — это Трейси, которой не было ни на уроке самоподготовки, ни на физкультуре. Она сидит, сжавшись в комочек, на стуле в углу и плачет под множеством красных и зеленых Рождественских гирлянд, свисающих с потолка. Трейси плачет, словно случилось что-то действительно ужасное, но я видела, как она плакала точно так же, когда не могла уложить волосы нужным образом. Я сажусь рядом с ней, притягиваю ее к себе и обнимаю.

— Трейс, что-то случилось? Что случилось?

Она плачет еще сильнее и не может мне ответить. Я просто сижу, обнимаю ее и жду, когда мы сможем поговорить. Когда она, наконец, немного приходит в себя, она произносит лишь одно слово.

— YouTube.

— Что? — спрашиваю я, сбитая с толку.

— Мисс Геррен? Не могли бы вы зайти? — спрашивает директриса, миссис Чен, из дверей своего кабинета. На ней зеленый брючный костюм и красная лента на голове, на которой держатся блестящие оленьи рога. — На самом деле, мисс Царелли, почему бы вам тоже не зайти? Вы сможете морально поддержать свою подругу.