Романов ничего не сказал мне в упрек или что-то наподобе этого. Просто обнял и все. Пробубнив только, что мне не нужно было пить так много вина. Но я не была пьяна. От двух бокалов я бы точно не опьянела. Нет. Дело не в этом. Дело во мне.

Вздохнула, посмотрев на свои колени.

Все эти объятия, поцелуи…. Все не то. Не то!

Издала еще один судорожный вздох.

И, наверное, нужно долгое время, чтобы я смогла реагировать на него по-другому. Время. Но сейчас я не могу. Не могу.

– Дура, - тихо прошептала я сама себе.
– Дура. Дура!
– повторила еще громче.

– Я, конечно, знал, что ты такая, но не думал, что все это дойдет до шизофрении, - внезапно раздалось позади.

Было такое чувство, словно в этот момент сердце перестало биться, а все вокруг внезапно стихло, оставляя в голове лишь эхо бархатного мужского голоса. Такого знакомого. До боли.

Затаив дыхание, я медленно встала с места и так же медленно повернулась.

У меня вырвался тихий то ли вздох, то ли всхлип. Сейчас я не различала этого. Ничего. Просто стояла и думала о том, что, похоже, мой эмоциональный срыв дошел до того, что я начала видеть глюки. Очень яркие, кстати, так как этого просто не могло быть. Или могло? Но…. Но передо мной стоял никто иной, как Ян. Ян. Власов Ян.

Он стоял одетый в темные брюки и черную рубашку, верхние пуговицы которой были расстегнуты, а рукава закатаны по локти. Руки его были в карманах.

– Ян?
– тихо произнесла я, чтобы удостовериться в том, что я не ненормальная.

В ответ парень только хмыкнул.

Внутри что-то закололо от этой ухмылки. Такая знакомая. До коликов в груди.

– Ой, дурында, - покачал он головой. Затем, подняв голову, посмотрел на меня. Серые глаза хищно прошлись взглядом по всему телу, остановившись на лице. Уголки губ приподнялись в улыбке.

– Скучала?

Глава двадцать седьмая

Победила. Она победила.

Намочив тряпку холодной водой, Соня после приложила ее к животу, слегка вздрогнув от соприкосновения к холоду. С шумом выпустив воздух, облокотилась рукой о столешницу. Сейчас она находилась в маленькой раздевалке, используемой ею после боев. Это была ее личная комнатка. Так распорядился Шолохов, считая, что его лучшему бойцу стоит иметь свои ‘апартаменты’, имея в виду под этим словом маленькую ветхую каморку.

Хмыкнула, но тут же тихо зашипела. Не сильная боль пронзила грудную клетку.

– Дерьмо какое-то, - произнесла девушка, сжимая руку все еще сильнее.

Намоченная ткань стала теплой и Рахмановская, включив воду, пропустила ее, чтобы прополоскать тряпку снова.

Внезапно послышался звук открываемой двери.

– Я же говорила, что меня не тревожить после боев, - рыкнула Соня, поворачиваясь, собираясь сказать что-то еще, но передумала, увидев, кто зашел.

– К сожалению, я это пропустил, - проговорил Миша, прикрывая за собой дверь.

– Ты здесь что забыл?
– хмуро поинтересовалась девушка. Сейчас у нее не было настроения шутить или что-то тому подобное. Ей просто хотелось отдохнуть.

– Да так, - оборонил Романов, пристально смотря на Рахмановскую.
– Хочу поговорить.

– Скучала?

Я несколько секунд стояла в ступоре, осознавая смысл сказанного.

– Скучала?
– хрипло переспросила я, пристально глядя на Яна.
– Ты…. Что ты здесь делаешь?

– Стою, - он развел руки в стороны, словно в доказательство этому.

– Ты идиот?!
– зашипела я.
– Ты хоть представляешь….
– запнулась, так как не смогла подобрать нужных слов. Да и учитывая всю кашу, творившуюся у меня в голове, меня понять, было, наверное, не сложно.
– Ты…. Ты ведь уехал! Навсегда!

– Так получилось, - парень пожал плечами.
– И пришлось вернуться.

– Нет. Нет, - внутри у меня царил целый спектр эмоций, множество из которых было сложно передать.
– Ты же не мог….
– судорожный вздох.
– Черт!
– с гневом выругалась, двинувшись с места и быстрым шагом пронессясь мимо Яна.

– Кристин?

– А предупредить?!
– выкрикнула я.
– Я же….

‘Я же ждала!
– хотелось мне кричать.
– Я до сих пор не смогла забыть тебя! До сих пор’.

– Кристин, - поморщился Власов.
– Солнышко, давай без истерик. Я тебе….

– Издеваешься?!
– перебила я его. Господи, мне так много хотелось сказать ему, но сейчас меня просто душили гнев и обида.
– Да ты…. Ты….
– я не могла выговорить всего, что накипело на душе. Не могла. Слова душили.
– К черту тебя, Власов!
– выкрикнула я, идя к своей машине и садясь в нее.