Шрифт:
Когда началось вторжение Наполеона в Россию, 16-летний Великий князь Николай умолял старшего брата императора Александра I отпустить его в действующую армию.
Государь отказал. Лишь спустя почти полтора года он разрешил Великим князьям Николаю и Михаилу присоединиться к русской армии в Европе.
Александр Павлович тогда был уже в Париже. Весной 1814 года к нему прибыли его младшие братья. Особой необходимости находиться им в войсках не имелось. Ни пользы армии, ни помощи государю. Скорее приезд великих князей являлся частью их военного образования.
В Париже известная своими предсказаниями мадам Крюденер напророчила восемнадцатилетнему Николаю Павловичу, что он станет императором, но все царствование его «пройдет через большую кровь».
Путь к престолу
Известный военный историк, генерал Александр Иванович Михайловский-Данилевский во время Отечественной войны был адъютантом фельдмаршала Михаила Илларионовича Кутузова, а впоследствии участвовал во многих военных походах русской армии. Он хорошо знал жизнь царской семьи и часто встречался с Николаем Павловичем.
В своих трудах Михайловский-Данилевский вспоминал: «Необыкновенные знания Великого князя по фрунтовой части нас изумили. Иногда, стоя на поле, он брал в руки ружье и делал ружейные приемы так хорошо, что вряд ли лучший ефрейтор мог бы с ним сравниться, и показывал также барабанщикам, как им надлежало бить.
При всем том его высочество говорил, что он в сравнении с Великим князем Михаилом Павловичем ничего не знает…
Несмотря на свою склонность к военной формалистике, Николай не обладал действительной храбростью и мужеством, что он обнаружил как еще в детстве, так и 14 декабря на Казанской площади…»
Так оценил историк характер великого князя Николая Павловича и его поведение во время восстания декабристов в 1825 году.
О восстании декабристов в 1825 году сам император Николай I вспоминал: «Выехав на площадь, желал я осмотреть, не будет ли возможности, окружив толпу, принудить к сдаче без кровопролития. В это время сделали по мне залп; пуля просвистела мне через голову и, к счастью, никого из нас не ранили; рабочие Исакиевского собора из-за забора начали кидать в нас поленами, надо было решиться положить сему скорый конец, иначе бунт мог бы сообщиться черни, и тогда бы окруженные ею войска стали бы в самом трудном положении.
…Я согласился испробовать атаковать кавалерией. Конная гвардия первая атаковала поэскадронно, но ничего не могли произвести и по темноте, и от гололедицы, но в особенности не имея отпущенных палашей; противники в сомкнутой колонне имели всю выгоду на своей стороне, и многих тяжело ранили…»
Генерал-адъютант Карл Толь, раздосадованный нерешительностью Николая Павловича, крикнул ему не по уставу: «Государь, прикажите очистить площадь картечью или откажитесь от престола!»
И тогда Николай Павлович, приободренный этими словами, приказал вводить в дело артиллерию. Впервые в Санкт-Петербурге русские пушки били по своим.
Предсмертные крики. Стоны раненых. Мятущиеся в панике люди. Проклятия. Кровь…
В те декабрьские дни 1825 года Николай Павлович много раз повторял:
— И в самом деле, мой путь смертями помеченный…
А вскоре после декабрьских событий в Северной столице пошла по рукам анонимная эпиграмма:
«Едва царем он стал, То разом начудесил: Сто двадцать человек тотчас в Сибирь послал, Да пятерых повесил».В дни коронации
Дворцовые слухи и дневниковые записи светских людей тех времен сообщали о различных высказываниях Николая Павловича по поводу декабристов: «Страх прошел, осталась горечь и обида. Меня предали друзья детских лет и юности.
Соверши подобное новый Пугачев, он бы не был так строго наказан… Эти хуже… Они предатели… Почему не высказывали мне свои претензии и недовольство, а украдкой копили злость?»
Своему брату цесаревичу Константину Павловичу новый государь писал: «Любезный, милый Константин! Твоя воля исполнена: я — Император; но какою ценою, Боже мой! Ценою крови моих подданных!»
В июле 1826 года, после окончания процесса над декабристами, царское семейство с многочисленной свитой направилось в Москву для коронации.
Недоброжелатели судачили:
— Расправа над людьми государю важнее даже престола, вначале — покарал, а потом уж отправился примерять корону…
— Значит, на шпицрутенах, штыках, пулях и виселицах держаться будет трон…
Три недели в Москве проходили праздничные мероприятия, посвященные коронации. Балы, маскарады, торжественные обеды, концерты, театральные представления…