Рыжеволосая девчонка в длинной, почти до колен, тельняшке прокричала с баржи в ответ:

— Подарки городу!.. — она показала рукой на закрепленные на палубе деревянные контейнеры.

На одном из них белой краской была размашистая надпись: «Петербургу с любовью!»

— А что в нем? — не унимался Володя.

Девчонка засмеялась.

— Пока это наша тайна!..

Володя обернулся ко мне.

— Слыхал, командир? Еще одна тайна Петербурга… А здорово, что на свете есть тайны, и мы всё гоняемся, гоняемся за ними по белу свету…

Я молча кивнул в ответ и при этом подумал: «Каким тоскливым и печальным был бы мир без тайн. Каким бы скучным стал без них человек… Такие разные… Большие и малые… Тайны — вечные наши спутники — от рождения до смерти и дальше, дальше, дальше…

Они будоражат сознание, возбуждают и заставляют действовать, мечтать, стремиться и побеждать. И только вконец уставший от жизни человек может сказать: „Меня уже не волнуют тайны…“».

Большинство петербургских легенд и исторических загадок, а тем более ответов на них, остались за страницами моих записок. Все их невозможно собрать даже в десятках книг.

Я не сумел отыскать «Инкеримаанскую заповедь», не нашел печального серебряного рыцаря, не выяснил, был ли в Петербурге на самом деле Эдгар По и отыскал ли он «Сивиллины книги».

Я не знаю, когда проскачет по улицам Северной столицы белокурая всадница — предвестница снятия с города всех проклятий.

Я даже не узнал, что находилось на барже в контейнере с надписью «Петербургу — с любовью!»…

Что ж, не смог открыть все эти тайны вчера, может, — удастся в будущем. Не смог сделать я — сумеет кто-то другой…

С баржи вдруг донесся гудок. Было в нем что-то залихватское, озорное, как во взгляде рыжей девчонки в длинной тельняшке.

Что же все-таки она привезла в подарок Петербургу? А вдруг именно ей суждено будет проскакать на коне по городу и стать предвестницей снятия с него всех проклятий?..

Баржа давно уже затерялась на Невских просторах, а из памяти не выходила надпись «Петербургу с любовью!..»

Какими еще словами можно лучше завершить книгу о городе, который любишь?

И я в конце своих записок о тайнах Северной столице пишу:

«Петербургу — с любовью!..»

Петр I, заседая однажды в Сенате и слушая дела о различных воровствах, за несколько дней до того случившихся, в гневе своем поклялся пресечь оные и тотчас приказал тогдашнему генерал-прокурору Павлу Ивановичу Ягужинскому:

— Сейчас напиши от моего имени указ во все государство такого содержания: что если кто и на столько украдет, что можно купить веревку, тот без дальнейшего следствия повешен будет.

Генерал-прокурор, выслушав строгое повеление, взялся было уже за перо, но, несколько поудержавшись, отвечал монарху:

— Подумайте, Ваше Величество, какие следствия будет иметь такой указ?

— Пиши, — прервал государь, — что я тебе приказал.

Ягужинский все еще не писал и наконец с улыбкою сказал монарху:

— Всемилостивейший государь! Неужели ты хочешь остаться императором один, без служителей и подданных? Все мы воруем, с тем только различием, что один более и приметнее, нежели другой.

Государь, погруженный в свои мысли, услышав такой забавный ответ, рассмеялся и замолчал.

Бантыш-Каменский Д. Н. Словарь достопамятных людей русской земли. Спб., 1847, н. 3.

Один монаху архиерея, подавая водку Петру I, споткнулся и его облил, но не потерял рассудка и сказал:

— На кого капля, а на тебя, государь, излияся вся благодать.

Русская Старина. 1871, т. IV.

Однажды государь спорил о чем-то несправедливо и потребовал мнения поручика лейб-гвардии Преображенского полка Балакирева, впоследствии — придворного шута; тот дал резкий и грубый ответ, за что Петр приказал его посадить на гауптвахту, но, узнавши потом, что Балакирев сделал справедливый, хотя грубый ответ, приказал немедленно его освободить.

После того государь обратился опять к Балакиреву, требуя его мнения о другом деле. Балакирев вместо ответа, обратившись к стоявшим подле него государевым пажам, сказал им: