В моде были толкования, построенные на том, что в иврите каждой букве соответствует цифра. Заменив в тексте Библии буквы в каком-нибудь слове, предложении или отрывке на цифры, и произведя с ними математические операции, которые ему хочется, толкователь получал какое-нибудь новое слово (чаще всего "Иисус") и этим доказывал, что и в этом месте Ветхого Завета было предсказано Его пришествие. Эта детская игра с цифрами заимствована из талмудических и даже кабалистических толкований, в которых отдельные верующие евреи упражняются по сей день, только с другими, естественно, результатами.

В этот период начинают входить в моду схоластические изыски на теологические темы, вроде божественной сущности, которые, как я писал, в принципе не могут привести нас к истине и только уводят от того, что дано нам понять в Учении и задача понимания чего на нас возложена. В средние века упражнения в схоластике достигнут совершенно фантастических размеров. Но вот как они начинались на этом этапе. Вот как доказывает Ориген ("О началах") бестелесность Иисуса Христа и то, что Бог Отец породил Его раньше всего остального, т.е. раньше сотворения мира. Для начала он приписывает Соломону, что тот в своем гимне мудрости ("Премудрость" у Оригена) под этой самой мудростью имеет в виду Иисуса Христа. Почему? Просто потому, что Оригену так хочется. Само собой, что у Соломона нет и намека на Иисуса Христа, ни в этом, ни в другом месте. Я уже цитировал этот гимн в первой части, не стану повторяться, желающий может проверить это сам по Библии. Мало того, о мудрости Соломон писал очень и очень разное. Например, он писал "Во много мудрости есть много печали и умножая знания, ты умножаешь скорбь". Что и это тоже надо относить к Иисусу Христу? А далее Ориген зацепляется за то, что в этом гимне мудрости Саломон говорит, что Бог сотворил мудрость раньше всего остального. У Соломона это всего лишь поэтический прием хвалы Богу за Его мудрость при сотворении мира. У Оригена это превращается в то, что ему хочется доказать, т.е. что Иисус Христос был сотворен раньше сотворения мира.

А в главе седьмой первой книги "О началах" Ориген выясняет, являются ли солнце, луна и звезды "начальствами" "или же нужно думать, что они имеют только начальство над днем и ночью, так как на их обязанности лежит освещать их, но, что к числу начальств они однако не принадлежат?" Это уже прямой пролог к средневековым дискуссиям на тему: сколько чертей может поместиться на конце иглы.

Кстати, куснув слегка Павла в начале своей книги по поводу того, "откуда он взял это - какие-то престолы, и господства, и начальства и власти...", Ориген затем сам на всю голову погрязает в рассуждения об этих престолах и начальствах, расписывая в шестой главе "О началах" иерархическое устройство Царства Небесного и утверждая, что те, кто туда попадет, будут в зависимости от заслуг в земной жизни, одни - престолами, другие - начальствами, а будут и такие, которые будут чем-то вроде рабов.

Причем будет в Царстве Небесном и возможность продвижения по службе (за выслугу лет или служебное рвение, проявленное при "падении на лице свое" и особо громких воплях "осана"). Будет и понижение в чинах, вплоть до изгнания в ад, за... грехи. И там, оказывается, тоже продолжатся грехи.

Еще одна линия, по которой происходило "развитие" Учения в это время, это включение в него элементов совершенно чуждых ему учений. Тот же Ориген, ничтоже сумняшеся и не задаваясь вопросом, как это можно увязать с Учением Иисуса, или где у Него есть хоть намек на что-либо подобное, принимает индуистское учение о перевоплощении душ.

Иногда толкователи этого периода включают в свои толкования доморощенные рассуждения о чем попало, не имеющем никакого отношения не только к Учению, но к Библии вообще. Так тот же Ориген в первой главе второй книги в "О началах" дает пространное рассуждение о материи, где среди прочего утверждает что "Материя имеет четыре качества: теплота, холод, сухость, влажность". Почему только эти четыре, почему не взять еще твердость, мягкость, объем, вес и мало ли еще чего? Неизвестно. И вообще, какое все это имеет отношение к Учению?

Пожалуй, главной особенностью первых веков после Иисуса Христа является отсутствие канона. Нового Завета в том виде, в каком мы его знаем сегодня, не существовало. Вместо этого ходило множество текстов, касающихся Иисуса Христа и Его Учения, среди которых были и те, которые сегодня вошли в канон, т.е. в Новый Завет, и множество таких, которые не вошли и стали так называемыми апокрифами. Причем все они имели равный юридический статус и, кто в какие хотел верить, тот в те и верил.

Вся эта ситуация с отсутствием канона и полной анархией в толкованиях не могла, конечно, продолжаться до бесконечности. Во-первых, сам факт большого разброса в толковании, т.е. понимании Учения, подрывал его авторитет и тем тормозил распространение. Встречались толкования настоль дикие, что они просто порочили Учение. Также и среди того, что стало апокрифами, встречались такие, которые не добавляли доверия и уважения к Христианству. И это естественно, поскольку, когда через несколько десятилетий после смерти Иисуса, Учение завоевало широкую известность, нашлось немало людей, которые при жизни Иисуса могли вовсе не принадлежать к Его сторонникам и даже наоборот, но теперь захотели и себе заработать кусок имели "воспоминаниями" на популярную тему. Некоторые из этих "воспоминателей" могли не только не понимать Учения Иисуса, но и к Самому Ему питать не совсем добрые чувства, скажем, зависть, и соответственно писвать. Так например, в апокрифе "Евангелия от Томаса (Фомы) о детстве Иисуса Христа", его автор пишет что маленький Иисус умертвил мальчика, который, играя, случайно налетел на Него, а когда жители селения стали упрекать Его за это Он ослепил их ("The lost books of Bible", New York, 1926)

Пока церковь не стала централизованной иерархической организацией с единым центром в Риме, откуда назначались (возводились в сан) епископы и пресвитеры и могли смещаться, пока этим епископам не было чего особенно терять, даже если их сместят, никто не мог навязать конкретным общинам, кого им читать и кого почитать. Но еще Павел писал в своих посланиях, что труд епископов должен быть вознагражден и члены общин должны сбрасываться на сей предмет. По мере централизации церкви эти сборы были узаконены также как и величина их (включая сборы на центральный аппарат церкви) и быть епископом стало очень даже выгодно и приятно. И теперь, когда епископам было чего терять, а центр в Риме назначал и мог и снимать их с должности, этот центр мог потребовать от них и кого им признавать из воспоминателей и толкователей за истинных, а кого запретить. Что и произошло и так возник канон и была узаконена традиция толкования, так что большинство толкователей были запрещены к упоминанию, а немногие узаконены и при дальнейших толкованиях можно уже было и нужно отправляться от их толкований. Аналогичное происходило и в истории других учений, породивших мощные властные организации, например в марксизме. Но в Христианстве это впервые произошло в крупном масштабе и судьбоносно для человечества или по крайней мере значительной его части. И на примере христианства лучше всего видны коллизии, возникающие при взаимодействии идеи и обслуживающей ее организации. К этим коллизиям я еще вернусь, а пока отследим дальше сам процесс.

Кто попал в канон, т.е. в Новый Завет, мы хорошо знаем, но любопытно узнать, кто туда не попал и почему. Подавляющее большинство апокрифов не дошло до нас, поскольку, будучи запрещены, они не переписывались и, надо полагать, уничтожались также уже переписанные экземпляры. Но поскольку постепенно складывающийся духовный тоталитаризм католической римской церкви так и не достиг "совершенства" советского тоталитаризма, то до нас дошли по упущению святых цензоров упоминания о многих апокрифах, упоминания там и сям разбросанные по трудам ранних отцов церкви, таких как те же Бариабас, Климент и Ориген, которые хоть и не были признаны за традиционных толкователей, на которых можно и нужно ссылаться, но труды которых тем не менее не доистребили, и не дочистили. Из них известно, что Евангелия написали все двенадцать апостолов, а кроме них такие близкие Иисусу Христу люди, как Никодим и многие другие. Что кроме Евангелия Петр написал также "Деяния", "Откровение", "Суждение", "Молитвы" и "Учение". Что Евангелие Петра в первые века нашей эры пользовалось большим авторитетом, чем Евангелия Луки и Иоанна.