Он посмотрел вдаль, и тьма обволокла его. Луна – сломанный орнамент на черни воды, а Белая Башня стала отчетливо видна.

Боже мой, – произнес он.

Затем, вдалеке он услышал серию выстрелов, и последующее молчание одно- значной власти. И вот что это было: конец. Чтобы он ни значил для каждого.

Конец, – сказал Годфри. Ни горю, помощи, или другим спекуляциям, где он возмо- жен. Просто конец. Он смирился с этой мыслью.

Все кончено и больше уже ничего не случится.

Затем погас свет в Белой Башне.

***

15:32

Во время возвращения Романа обратно, по радио передавали новостную сводку:

«Продолжаются поиски подростка из Хемлок Гроув Питера Руманчека, подозрева-

емого в причастности к серии жестоких убийств, ранее ошибочно приписываемых животному. Третья жертва резни прошлой ночью, была опознана, как местная жи- тельница Дженнифер Фредерикс…».

Что-то шевельнулось в Романе, что-то настолько же мелкое и глубокое, как кусок пищи, застрявший в зубах и не желающий убираться языком.

«Предполагается, что убийца мог дрессировать одного или более волков, для дальней- шего использования в своих ужасных преступлениях. Скончавшийся Френсис Пульман, заявлял, что был свидетелем первого убийства – Брук Блюбелл, атакованную огром- ным, черным демоническим псом, пока прошлой ночью не поступили множественные донесения жителей о большом белом волке…»

Роман выключил радио. Могло ли все это время их быть больше одного? Один черный, один белый…

И затем он свернул на одну из дорожек и сбил почтовый ящик, сломав боковое, пассажирское зеркало, которое повисло на проводах, как не до конца отрезанная часть тела. Он сдал назад и, сделав поворот на 180, вдавил педаль в пол. Коричнево-желтые листья трепыхались вслед уносящимся колесам его машины.

***

15:43

Это забавно! – сказала Лета. – Можешь представить: у меня никогда до этого не было чайной вечеринки? Разве это не заставляет хотеть обращаться к себе по-королевски на

«мы»? Так, подай нам свою чашку и мы ее снова наполним.

Снаружи раздался шум приближающейся машины, на крайне агрессивной ско- рости. Скрипнули шины и остановились у ее дома. Лета осторожно взяла чашку из трепещущих рук гостя и, подойдя к окну, раздвинула шторы.

О, все в порядке, – сообщила она. Она смотрела на бледную и сгорбленную фигуру у себя на кровати. – Не бойся. Все в порядке.

Снизу раздался звук открывшейся двери и шагов, переступающих по две ступе- ни за раз.

Хорошо, – сказала Лета. – Хорошо, если хочешь, можешь просто подождать тут, лад- но?

Роман позвал ее по имени в то же время, что и шаги остановились у ее двери.

Минутку, – произнесла Лета. – Просто подожди тут. – Прошептала она.

Она подошла и приоткрыла дверь на четверть.

Ты в порядке? – спросил Роман.

Я, да, – ответила она. – Я только хотела ускользнуть и встретиться с вами обоими, как вы ребята и сказали. А что?

Ты в порядке? Все хорошо?

Я нормально. Не переживай, я хорошо.

Они оба подозрительно посмотрели друг на друга. Тут он заметил, глянув через ее плечо, на комоде чайник. Две чашки.

Кто с тобой?

Ладно, только не выходи из себя.

Кто там?

Хорошо, я хочу, чтобы ты держал себя в руках. Ты должен подождать тут, ладно?

Она попыталась закрыть дверь, он уперся в нее рукой и мягко, но настойчиво остановил ее, просунув в щель пальцы, которые она побоялась прищемить. Она ото- шла к шкафу.

Эй, – сказала она. – Эй, это просто мой брат, и он увезет нас туда, где мы будем в безопасности, хорошо? Никто тебя не обидит. Мы никому не позволим обидеть тебя, ладно? А теперь я открою дверь.

Лета открыла дверь, и Роман застыл на месте, когда перед ним появилась Кри- стина Венделл. Она смотрела на него, а он смотрел на нее.

Мы все смотрели друг на друга.

Черное бегство

Реми вытянула шею Лебедем из камышей… Юный тополя побег – Рост его сдержать сумей!

Корабля со стапелей

Не удержишь вольный бег!

Пока ей не исполнилось одиннадцать, завод никогда не приходил к ней во сне. Хоть он и пугал ее в то время, и каждый раз после, когда она его видела, но уже вос- принимала его как эхо, отголоски меньшего шума, становящимся огромным отскаки- вая от стен, или как чувство тьмы одновременно снаружи и внутри под твоей кожей; она больше не боялась его, как не боялась чердака у бабушки с дедушкой или пещер, которые посещала, будучи в летнем лагере, или любого другого места, требующего не так много воображения, чтобы представить, что может случиться в таком месте с ма- ленькой девочкой. Она больше не думала о заводе, кроме странных дней, когда ее тело пробивала дрожь.