— Да не убивал я никого. — Заскулил подонок.

— Заткнись, падла, или я мозги тебе вышибу прямо здесь. Где у вас телефон?

— В передней. — Горестно ответила баба. — Там, на тумбочке.

Набрав записанный на бумажке телефон я предложил майору Киму немедленно приехать по данному адресу.

— А я и сам собирался его навестить, с него начать. — Досадливо ответил он. — Значит вы меня опередили. А он сознался?

— Об этом я его ещё не спрашивал, но Зайцев оказался той самай свинкой, о которой мне рассказывала девчонка.

— Хорошо, я сейчас еду, а вы пока ничего там не предпринимайте.

— У вас какая машина? — Положив трубку спросил я хозяйку.

— "Нива$1 — Сквозь слезы ответила она.

— Я и сам знаю, что "Нива". Какого цвета я спрашиваю?

— Красная. Боже мой, да что же теперь будет? Зачем ты это сделал, Миша?

— Да не убивал я её, Люся. — В голос зарыдал Зайцев. — Честное слово не убивал.

— Да как же не убивал? — Заревела из другого угла Люся. — Ты же вчера пришел сам не свой. На тебе лица не было. Ты лучше сразу во всем признайся, меньше дадут.

— Не в чем мне, Люсенька признаваться. Я вчера к ней пришел, чтобы потребовать деньги за свою часть квартиры, а она сидит в кресле мертвая. Я как увидел, так и обалдел, да поскорее из той квартиры.

— Она сама тебе дверь открыла? — Уже понимая, что он не врет, на всякий случай спросил я. — Колись уж до конца. Жена верно говорит, меньше срок закрутят.

— Да как же она могла мне открыть, когда уже мертвая лежала. Нет, дверь была приоткрыта, это я уже сам её по запарке прихлопнул.

— Ну–ну, ври дальше. — Усмехнулся я и задал сокровенный для себя вопрос. — И что ты увидел когда вошел в квартиру Татьяны Александровны?

— Ее саму. Она сидела в кресле убитая пулей в лоб.

— А где был пистолет? Ты видел пистолет?

— Нет, пистолета я не видел, я вообще кроме неё ничего не видел. Только дырку во лбу и её открытые глаза. И ещё мне кажется, что она кого-то ждала, потому что на столе перед ней были всякие рюмки и тарелки. Но это я уже потом вспомнил, когда приехал домой, а тогда я сразу рванул к машине.

— Почему не вызвал милицию?

— Боялся. Но если бы вы не пришли, то сегодня я бы поставил вас в известность.

— Свежо предание. — Люся, откройте дверь. Это милиция.

— Господи. — Засуетилась она. — Но вы же слышали, он не виноват, я же говорила вам, что Миша и Муху обидеть не способен.

— Идите открывайте, а мы уж тут как-нибудь разберемся, кто виноват, а кто нет.

— Вот значит какой вы есть, Михаил Иванович Зайцев. — Оценивающе посмотрев на прикованного мужика протянул Ким. — А я ожидал увидеть нечто другое.

— Да не виноват он, товарищ начальник. — Захлебываясь затараторила Люся. — Он уже нам все рассказал и получается, что он не виноват. Миша просто приехал требовать у неё деньги, а она уже мертвая сидит.

— Говорите, приехал требовать деньги. — Тут же уцепился кореец, это хорошо. Теперь становится абсолютно понятно по каким мотивам он её убил. Зайцев, а она тебе была много должна?

— Наша квартира стоит триста тысяч. Нас трое, вот и разделите. Получается, что она была должна мне сто тысяч.

— А отдавать не хотела. Я правильно говорю.

— Конечно правильно. — С жаром заверил его дурак. — Я за ней полгода ходил, все клянчил, а она меня только завтраками кормила.

— Понятно, а вчера вам все это надоело, вы потеряли над собой контроль и просто напросто её пристрелили. Я правильно говорю?

— Нет, не правильно. Я её и пальцем не трогал. К моему приходу её уже убили, а я испугался и убежал.

— Ясно, начинаются песнопения соловья в саду. Ладно, будем разговаривать с вами в другом месте и в другой обстановке. Константин Иванович, расстегните наручники, мы его забираем.

Выполнив его поручение я проводил их до машины и там отозвав майора в сторону поделился своими сомнениями.

— Посмотрим. — Туманно и неопределенно сказал он. — Потрясем немного, а там видно будет. Если у вас появится что — то новое, то немедленно дайте знать. Звоните даже домой. Не стесняйтесь, мы оба в этом заинтересованы.

Они уехали оставив на моей совести горечь и досаду на самого себя. Зачем я поторопился со своим звонком. Теперь я был почти уверен, в том что Зайцев имеет к этому делу такое же отношение как я к балету.