Следующим пунктом моей программы было посещение Евгении Родионовой. Жила она неподалеку и поэтому уже в половине третьего я звонил в её дверь.

Открыл мне седой, благообразный старик и сообщив, что Женечка с минуту на минуту должна прийти пригласил в дом.

— А вы кто ей будете? — Усаживая меня за стол хитро поинтересовался он. — Ухажер или просто так, знакомый.

— Просто так, знакомый её бывшей знакомой.

— Чудно говоришь. Затейливо. — Рассмеялся старик. — Ясней выражаться надо. Старый я уже, чтоб такие оборотистые речи понимать.

— Вы Таню Яремчак знаете? — Спросил я в упор.

— А как же не знать. Подружки они неразлучные, со школы еще. Знаю Таньку. Вчерась Женечка к ней в гости наладилась, а вернулась чернее тучи.

— Что такое? — Сделал я изумленный цвет лица.

— А то что Женечка полтора часа часа марафет на себе наводила, а когда пришла к Татьяне, то ей не открыли дверь. Вот ведь как бывает?

— Кто же это ей не открыл? — Насторожился я. — Может просто дома никого не было?

— А кто его там разберет, а только Женечке обидно стало и домой она пришла чернее черной тучи. А ведь часов в пять она Таня звонила и сказала, что все в порядке и она её ждет. Так — то оно.

— Ты чего это там бубнишь, папаша? Опять нарезался? — Неслышно входя в комнату подозрительно спросила статная грудастая брюнетка, но увидев меня тут же стушевалась, покраснела и словно стала меньше в объемах. — Ой, извините меня. Я думала он опять сам с собой разговаривает. Он как выпьет так и начинает вести диспут со своим вторым я. Милее собеседника ему не найти.

— Ничего страшного. Вы, как я понимаю, Евгения Родионова.

— Да, а что?

— Я хочу с вами поговорить. Вы можете мне уделить десять минут?

— Ну конечно, пойдемте ко мне в комнату, там нам будет удобнее.

— Меня зовут Константин Иванович Гончаров. — Прикрывая за собой дверь представился я. — Вам что — нибудь говорит это имя?

— Господи, ну конечно же. Вы друг Тани Яремчак, но что случилось? Почему вы вчера мне не открыли? Это же просто некрасиво, пригласить меня на вечер и не открыть дверь. — Опрокинула она на меня целый ушат обиды. — По крайней мере можно было позвонить и поставить в известность, что мое появление не желательно.

— Значит вы ещё ничего не знаете? — Задумчиво глядя ей в глаза спросил я.

— А что я должна знать. Татьяне, после вчерашнего звонить я больше не буду.

— Тут вы абсолютно правы, звонить ей больше не стоит. Телефонную линию на тот свет ещё никто не проложил.

— Господи, о чем это вы говорите? — Широко распахнула она свои черные цыганские глаза. — Объясните немедленно, что случилось?!

— Тани больше нет. Она умерла. Точнее её убили.

— Кто убил, когда убили? Вы в своем уме?

— Ее убили в собственной квартире между шестью и семью часами вечера.

— Боже мой! — Неловко села она на диван. — Как же это случилось? Кто убил?

— К сожалению этого никто не знает. Я пришел в девять сорок пять когда там уже вовсю орудовала милиция. Из их рассказов я узнал, что убили её сидящей в кресле перед накрытым столом на три персоны. Очевидно два столовых прибора предназначались для нам с вами, а третий был её собственный. Убили её выстрелом из пистолета. Пуля попала в лоб. Стрелявший сидел напротив и очевидно был своим человеком, потому что поза Тани говорила о полном доверии. Вот и все что ине известно.

— Я знаю кто её убил. — Сверкнив уголями глаз решительно заявила Евгения. — Это сделал её бывший муж Михаил.

— Сомневаюсь. Сейчас он в милиции и я слышал его показания. Нет, это не он. В котором часу вы пришли к Татьяне?

— Без двадцати девять и пытаясь дозвониться простояла на лестнице десять минут.

— Что заставило вас пробыть там так долго?

— Мне показалось, что в квартире кто — то есть.

— Нет, это просто работал телевизор.

— Теперь я понимая, что ошиблась, но тогда мне почудился голос Тани.

— Она вам вчера звонила?

— Да, часов в пять, но меня не было дома, бегала по магазинам, а когда вернулась, в семь часов, то её телефон уже не отвечал. Но отец мне передал, что все в порядке, все без изменений и она меня ждет.

— Евгения, она в последнее время делилась с вами своими тревогами или какимито опасениями? Возможно она кого-нибудь боялась?

— Нет, мне кажется ничего такого не было. Единственное, что можно сказать, так это то, что на неё постоянно накатывал Михаил. Требовал свою долю за квартиру.