Шрифт:
– Поэтому ты хочешь, чтобы он поступил в Вермилион?
– Я не могу потерять его.
Ей необходимо, чтобы он был поблизости. Необходимо его контролировать. Хотя мне все равно не понятно, почему она так рвется остаться с ним и после того, как он закончит школу. Она могла бы выпуститься через год, пойти учиться в колледж и найти другого парня. Или Хаксли так важен ее статус в Ашлэнде?
– А может вам стоит расстаться сейчас. За порогом Ашлэнда вас ожидает совершенно другая, новая жизнь, – я отпиваю шампанское, пузырьки щекочут мне ноздри, и я взвизгиваю. Стюардесса неодобрительно качает головой.
– Я не хочу другую жизнь. Мне нравится моя, со Стивом. Мои родители познакомились и влюбились друг в друга в старших классах. Потом они вместе поступили в Ратгерс, после этого поженились и осели в Ашлэнде. Это немного старомодно, но безумно романтично. Они с самого начала знали, что важнее всего. И этого же я хочу со Стивом.
Диана тоже пыталась пойти по этому пути с Санкрешем, но... не удалось. Подобная тема с влюбленными из старших классов может сработать, только если не строить никаких планов.
– А может тебе предназначено что-то другое. Возможно, это не твоя жизнь. Ты умная, Хаксли, и прирожденный лидер. Посмотри, как ты хорошо справляешься с СТА. Тебя ожидает интересное будущее. Неужели ты хочешь отказаться от него ради каких-то отношений?
– Это не просто «какие-то отношения». – Она крутит в руках бокал с шампанским, задумчиво смотря на пузырьки. Такое ощущение, что она прокручивает в голове последние четыре года своей жизни и пытается оценить их. – Я начала встречаться со Стивом лишь потому, что мне нравилось, что он – Стив Оверленд. Но сейчас я действительно люблю этого парня.
И я ей верю. Хаксли так естественно, так искренне говорит об этом, не пытаясь что-то доказать, а просто констатируя факт. К сожалению для нее уже все вышло из-под контроля.
***
В Далласе нас встречает легкий теплый бриз и янтарное заходящее солнце. Интересно, каково это? Жить в месте, где выпадает снег?
Включив телефон, я обнаруживаю пару сообщений. И оба от Эзра.
«Мы можем сегодня встретиться? Нужно поговорить».
«Я знаю, как исправить ситуацию с Вал. Ты та, кого я лю...»
Означает ли лю... слово на букву «Л»?
– Почему ты так улыбаешься? – спрашивает Хаксли.
Я убираю телефон в сумку. И краснею, но пытаюсь сделать вид, что дело в жаре.
Такси везет нас вниз по шоссе. Мы проезжаем стейкхаус, построенный в форме ковбойской шляпы – причудливое, но довольно милое сооружение. Стиву бы оно понравилось.
– Кто это был? – спрашивает Хаксли.
– Никто.
– Не обманывай.
– Я не улыбалась во весь рот. – Я не могу наслаждаться его словами Эзра. Только не тогда, когда сердце Вал бьется для него.
Мы ставим багаж в номере отеля. Хаксли сняла пентхаус с гостиной, кухней и балконом с видом на бассейн.
– У моего отца здесь большая скидка, – говорит она.
Я разваливаюсь на огромной кровати и разворачиваю конфетку, оставленную на подушке.
Быть другом Хаксли – круто. Неожиданно в голову приходит мысль, и я сажусь.
– Почему ты взяла меня с собой?
Хаксли прекращает развешивать одежду в шкафу. Сколько же всего она набрала с собой на одну ночь?
– Не знаю. Когда эта идея пришла мне в голову, почему-то ты оказалась единственной, кого я могла себе представить в качестве компании.
– Правда? Не Элли? Не Рейган?
– Да. Они бы этого не поняли. Возможно, ты думаешь, что я сумасшедшая, но ты понимаешь. – В какой-то мере, это правда. Думаю, я просто привыкла ко всяким интригам, но ей этого не нужно знать. – Я знаю, что могу доверять тебе, – говорит она.
Я сглатываю ком в горле.
– Спасибо.
Мы смываем запах самолета с кожи и переодеваемся во что-то более яркое, но не очень заметное. Я настраиваю радио на волну с музыкой в стиле кантри, но Хаксли не в настроении веселиться. Она полностью сфокусирована на своей миссии.
Я отпираю засов и открываю дверь, но Хаксли моментально захлопывает его. Она чертовски нервничает.
– Не волнуйся, – говорю я. Какая же она хрупкая и ранимая, ни следа от образа снежной королевы. Сейчас я вижу ту девчонку, которую когда-то так хорошо знала. – Скорее всего, мы найдем Стива, сидящего на скамейке и умирающего от скуки.