Нурман носил гордое имя Хругнир и держался молодцом. Боль в раненой ноге терпел мужественно. К предстоящей процедуре относился с истинно скандинавским спокойствием. Когда-то его батюшка устроил для своих пленников соревнование: кто больше раз обойдет вокруг столба. А чтобы добавить в соревнование азарта, участникам надрезали животы, вытаскивали кишку и прибивали ее к столбу железным гвоздем. Победителем считался тот, кто намотает на столб больше витков. Маленький Хругнир «болел» вместе с остальными зрителями и искрение огорчился, когда выбранный им «спортсмен» свалился на третьем «витке».

— Что будет? Сейчас узнаешь, — ответил Зван, осматривая наконечник.

— Надо еще подогреть, — со знанием дела посоветовал нурман. — В мясе он быстро остынет.

— Это верно, — согласился Зван. — Но если перегреть — закалка пропадет.

— Не пропадет, — подал голос Йонах. — Если сразу воткнуть — еще лучше будет.

— Ишь ты! Молодой, а дело знаешь! — похвалил рыжий.

— А ты старый, а дурак, — сказал Йонах по-нурмански. — Сдохнешь сейчас бесчестно, как грязный трэль. А мог бы в Валхалле с Одином пировать.

— Тем, кто своих предаст, в Валхаллу путь заказан, — тоже по-нурмански ответил рыжий.

— Рассказывай! — фыркнул Йонах. — Ваш Один и есть самый главный предатель. Зря, что ли, его отцом лжи зовут.

— Что ты, хузарский лис, об Одине знать можешь! — презрительно бросил рыжий.

— Знаю кое-что. Третья жена отца моего — из ваших.

— Ври больше!

— Элда, дочь Эйвинда. Эйвинда Белоголового.

— Ха! — воскликнул рыжий удивленно. — Покойник Эйвинд — старший брат жены моего младшего брата. Выходит, мы с тобой — родичи?

Йонах дипломатично промолчал. Пытать родичей — дурной тон.

— Значит, это Элда научила тебя болтать по-нашему? — не унимался Хругнир.

— О чем вы говорите? — спросил Зван, который не знал языка нурманов.

— Мы с ним, оказывается, родственники, — сообщил Йонах.

— Шутишь? — Зван обеспокоился. Родича Йонах жечь не станет. И другому не даст.

— Точно. Он дальний родич моей мачехи.

— Это не в счет, — успокоился Зван. — Ну, с чего начнем? Я предлагаю — с левого глаза.

— Родич, не родич... Это как посмотреть, — возразил Йонах. — Слышь, родич, тебя как зовут?

— Хругнир, — сказал нурмаи.

Зван удивленно приподнял бровь. До сих пор рыжий отказывался называть свое имя.

— Я думаю, Хругниру ни к чему лишнее сходство с Одином, — сказал Йонах. — Пусть поживет пока с двумя глазами.

— Пусть, — согласился Зван. — Можно ему для начала пятки прижечь.

— Я думаю, — произнес Йонах, — пытками мы все равно ничего не узнаем от такого храброго воина.

За что удостоился одобрительного взгляда рыжего.

— Еще как узнаем! — возразил Зван, извлекая копье из костра.

— А я думаю — не узнаем! И еще я думаю: не случайно мы с ним родственниками оказались. Это знак свыше. Потому я предлагаю договориться.

— О чем это? — насторожился Хругнир.

— О том, что вот он, — Йонах кивнул на Звана, — берет тебя на службу.

— Это еще зачем? — удивился Зван.

— Что ты болтаешь, гридь? — воскликнул нурман.

— Объясняю, — сказал Йонах. — Наш князь отдал Звану дочку Шишки.

— Вы ее сначала найдите, — проворчал нурман.

— А вместе с дочкой — все, что у Шишки есть: добро, челядь, словом, всех, кто Шишке служил. И тебя, Хругнир, тоже. Надо же Шишкино добро от всяких татей охранять.

— Не смеши меня, гридь, — сказал нурман. — Какой из меня теперь охранник! Ты ж меня искалечил!

— Я тебя искалечил — я тебя и вылечу, — заявил Йонах. — Мы, хузары, кое-какие лекарские тайны от парсов узнали. После моего лечения нога у тебя будет — сильнее прежней.

— Эй, что ты такое говоришь! — по-печенежски произнес Зван. — Как ты ему ногу вылечишь? С каких это пор ты лекарем заделался?

— Лекарь не лекарь, а кое-что знаю. Вылечу — хорошо. Нет — значит нет. Главное: чтоб он нам сказал, куда твою Любушку увезли.

— Хитер, — одобрил Зван. — Слышь, нурман, — продолжал он на языке руссов, — поклянешься Одином своим, что будешь мне служить?

— Лучше — Тором, — вставил Йонах. — Одином они клянутся, когда соврать хотят.

— Тором так Тором. Клянешься?