— Ты где гуляла? — строго спросил Удалов, который скрывался под навесом у ворот.

— Позировала, — ответила Ксения и прошла мимо мужа, как мимо фонарного столба.

— Как так «позировала»? — поразился Удалов. — Кому может быть интересна рожа твоего лица?

Он не хотел обидеть жену, но так уж вышло.

Ксения вздрогнула, как от удара кнутом, но не обернулась.

Она уже достигла двери в дом.

Корнелий метнулся за ней и закричал:

— Отвечай немедленно!.. Пожалуйста.

— А я не лицом позировала, — сказала Ксения, взявшись за ручку двери. — Я всем телом позировала. — И улыбка Джоконды проползла по ее лицу. — Всем моим обнаженным телом.

И тут же дверью — хлоп!

Чуть нос Удалову не прищемила.

А когда он пробился к себе в квартиру, Ксения не пожелала с ним объясняться.

Так что, побродив по комнатам и ничего не добившись, Удалов спустился к профессору Минцу.

К тому самому, который говорил: «Лучше быть первым парнем в Гусляре, чем третьим академиком в Москве».

Удалов его понимал.

Понимал он и величие его интеллекта, и его человеческие слабости. К примеру, он отлично знал, что Минц никогда не признает поражений.

По одной простой причине. Он их никогда не терпит.

В конце концов не мытьем, так катаньем Минц побеждает природу, человечество, неблагоприятные обстоятельства и даже, если повезет, Ксению, жену Удалова.

Но в случае с Васей Блянским Минц чуть не проиграл.

И сказал знаменательные слова:

— Если что — уйду на пенсию.

— А как же наука? — спросил Корнелий Удалов.

— Встанут новые бойцы, — туманно ответил Лев Христофорович.

Вернее всего, Минц имел в виду Гамлета Лаубазанца, который многого достиг и еще большего достигнет в будущем.

Но Минц был охвачен грустью.

Первое поражение за первые шестьдесят лет жизни!

И главное — кто выиграл? Вот именно ребенок, мальчишка, несмышленыш. Правда, Вася был не виноват, а виновата природа, которая создала уникального ребенка.

Способности Васи проявились далеко не сразу. Его жизнь была схожа с жизнью маленького лорда Фаунтлероя. Помните, который до пяти лет не сказал ни слова. А потом вдруг за обедом на хорошем английском языке произнес: «Бифштекс недосолен». Все засуетились, понесли бифштекс на кухню, выпороли повара, а потом кто-то догадался спросить мальчика: «Почему ты молчал пять лет и вдруг сегодня заговорил?» — «Раньше бифштекс был посолен правильно».

Понимаете, на что я намекаю? На то, что любая ненормальность не кажется таковой, пока себя не проявит. Вода не течет под камень, но если вы сдвинете его хоть чуть-чуть, то она сразу потечет именно под лежачий камень.

Вася Блянский рос как положено, ходить начал, как все, зубки у него прорезались, как у остальных детей нашего городка.

Мама Васи, Тамара Блянская, которая растила сына без отца, Григория Блянского, оставившего ее ради одной шлюхи из Потьмы, мерзопакостной дряни, работала экскурсоводом в музее и водила туристов по гуслярским памятникам старины, которые большевики не успели взорвать. Порой она брала мальчика с собой, так как его не с кем было оставить. Бедность, безысходность...

Мальчик хотел помочь маме, но он был несмышленышем и фактически помочь ничем не мог.

Тамара отдала Васю в садик продленного дня, но на пятидневку отдавать не стала, потому что скучала без сынишки, и ее однокомнатная квартира без сына казалась ей пустынной.

Тамара готовила скромную пищу, а Вася баловался с игрушками.

В последнее время он полюбил играть в оловянных солдатиков, которых теперь делают из пластика.

Бульончик был уже готов, Тамара накрыла стол на кухне и позвала мальчика:

— Вась!

Никакого ответа. Только слышно, как что-то пощелкивает, постукивает и даже позвякивает.

— Ну, что ты там закопался! — раздраженно воскликнула Тамарка. — Суп остывает.

На самом-то деле ее беспокоила не температура бульона, а шестнадцатая серия «Семейных трагедий» с актером Гуськовым — кумиром некоторых провинциальных женщин.

Серия начиналась через десять минут, а сына не так легко накормить, если ты спешишь.

Вновь не дождавшись ответа, Тамара прошла в комнату и увидела, что ее сынишка сидит, ничего не касаясь и даже не двигая ручками. Перед ним на полу расставлены игрушечные армии. Солдатики, как живые, движутся по полу, причем некоторые, самые отважные, выдвигаются вперед, другие отстают, норовят дезертировать и спрятаться под диваном. Отдельные части и подразделения совершают обходные маневры, другие попадают в окружение и гибнут, не сдаваясь в плен...

Но более всего Тамару взволновали выстрелы и даже взрывчики, которые раздавались на поле боя и рвали на части военнослужащих.

Тамара, женщина трезвая и земная, постояла, замерев от ужаса, минут шесть, пока не убили одного из знаменосцев, что вызвало панику во всей дивизии, и дивизия обратилась в бегство.

Мальчик встал, пошел к двери, забыв о драматическом сражении, рассеянно врезался в мамин живот и спросил:

— Обедать когда?

— Что же ты, бездельник, с игрушками делаешь? Пожар решил устроить, террорист? — строго спросила мать и хотела было шлепнуть ребенка, но спохватилась, что он вырос и шлепками его не перевоспитаешь. Пришлось достать из шкафа ремешок от синей юбки и выпороть сынишку как следует.