— Держи развратника! — завопила она по-кухонному.

И тут же осеклась, потому что ослепительно сияло солнышко, пели воробьи, бабушки гуляли с внучатами, а на фоне этого великолепия Раиса Лаубазанц стояла посреди двора абсолютно нагишом.

Ноги понесли Зрителя вперед, но Раису этот старый козел, конечно, не догнал, только успел полюбоваться ею с тыла. А Вася побежал домой, где и подвергся справедливому наказанию.

Мама выпорола Васю ремешком от синей юбки.

А потом посоветовалась с соседкой Мартой Ильиничной и повела его к доктору.

Но, конечно же, не в районную поликлинику, где отсидишь в очереди, а потом даже лекарств хороших не посоветуют, а к знакомому доктору, которого ей посоветовала Ксения Удалова, к профессору с ихнего двора, Льву Христофоровичу.

Тамара вымыла сыну уши — вдруг доктор туда заглянет, а там безобразие. Потом ногти подстригла, причесала, напугала ребенка до полусмерти, он уже чувствовал, что от доктора живыми не уходят.

В новых штанишках и начищенных ботинках Вася был похож на ребенка из хорошей семьи.

Льва Христофоровича предупредили, что приведут ребенка с редкой болезнью. Он, конечно же, не практиковал и не собирался этого делать, но соседи просят — разве откажешься посмотреть мальчишку?

Мальчик робел, мамаша краснела, потому что подозревала у своего малыша некую неприличную болезнь, с которой из нормальной поликлиники тут же отправят в какой-нибудь лепрозорий.

Конечно, Ксения Удалова была тут как тут. Всех подбадривала и устраивала счастье, хотя толком не понимала, в чем провинился мальчик.

— Сделай чего-нибудь, — велела Тамара.

Сын робел, прятал взгляд и переминался с ножки на ножку. Не знал он за собой никаких прегрешений.

— И в чем же выражаются симптомы? — спросил Минц у матери.

— Он ее раздел... и в солдатики играл.

— Точнее.

— Вася, покажи дяде доктору, — взмолилась Тамара. — Покажи, как ты в солдатики играешь.

— Но тут нет солдатиков, — разумно ответил ребенок.

— Тогда раздень тетю Ксеню.

— Нельзя, — сказал мальчик. — Такой скандал будет, ты не представляешь.

— Но ведь для доктора надо! Не стесняйся, Васенька!

Тон Тамары был таким лживым, что Ксения на всякий случай продвинулась к выходу из комнаты, а Минц быстро сказал:

— Может, сыграем в шахматы?

— Я не умею, — ответил мальчик.

— А мама с тетей Ксенией во дворе погуляют.

Такая мысль мальчику понравилась.

— Пускай погуляют, — сказал он.

Пока женщины, сопротивляясь, покидали дом Минца, тот вытащил из-под стола шахматную доску и принялся расставлять на ней фигуры.

Мальчик заинтересовался, потому что никогда раньше шахмат не видал.

— Это очень интересная игра, — сказал профессор Минц. — В нее еще в Древней Индии играли. Хочешь, расскажу тебе правила?

— А какие правила?

— Выигрывает тот, у которого фигуры остались, а у противника не осталось.

Как вы понимаете, Минц отлично играл в шахматы, на уровне кандидата в мастера, хотя нигде не учился. Мальчика он провоцировал на действия. А мальчику стало скучно.

Он фыркнул, как разозленный кот, махнул ручонкой, шахматные фигуры послушно упали и покатились с доски на пол.

— Ясно, — сказал Минц. — Суд удаляется на совещание.

— Куда-куда? — спросил мальчишка.

— Ты как это делаешь? — спросил Минц.

— Не знаю, — ответил Вася. — Так получается.

— Это очень любопытно.

— А мама меня ремешком стегает, — сказал мальчик. — Знаете, от синей юбки.

— Допускаю, — сказал Минц. — Людям трудно мириться с непонятным. А если непонятное рядом, они просто звереют.

— А мама звереет?

— Ты меня не слышал, — испугался Минц. — И я ничего подобного не произносил.

— А ты, дядя, смешной, — сказал мальчик.

— Конфету хочешь? — спросил Минц.

— Хочу.

— А коробку сможешь на расстоянии открыть?

— Нет проблем! — ответил Вася словами, услышанными с экрана телевизора.

Пока мальчик ел три конфеты, которые оставались в коробке, и радовался от убежденности в том, что здесь его бить не будут, Тамара подробно рассказывала о беде своего мальчика Ксении Удаловой, а Ю.К. Зритель метался по холостяцкой квартире, лихорадочно размышляя, как украсть мальчика и использовать его дар в корыстных целях.