— Не переживай, это сделает «Татлер».

— Да они сказали, что репортеры шныряли там всю ночь. У Седрика, несомненно, будет множество фотографий для нас.

Подошел Малыш и спросил:

— Ну, Фанни, что слышно о бале?

— Мы его только что обсудили, — ответила Полли, — и повторять не собираемся. А что с твоей работой?

— Я мог бы принести ее сюда, если хотите.

— Ты же знаешь, я не считаю твою глупую пыльную вышивку работой.

Малыш болезненно поморщился и отошел.

— Полли, ты ужасна, — сказала я.

— Да, но это для его же блага. Он делает вид, что не может сосредоточиться перед родами и бродит, действуя всем на нервы, хотя должен быть у Паддингтона. Ему надо поспешить, если хочет закончить книгу до Рождества, он еще не брался за де Суппа. Ты когда-нибудь встречала Джеффри Паддингтона, Фанни?

— Ну, да, — ответила я, потому что дядя Мэтью однажды приглашал его на домашнюю вечеринку в Алконли, — он старый.

— Немного староват, — согласилась Полли, — но очень мил. Ты даже не представляешь, какой он приятный человек. Он приехал первым, чтобы расспросить Малыша о его книге, и теперь бывает у нас довольно часто. Внешность — не главное, правда? Он терпеть не мог маму, так что я никогда не видела его до своей свадьбы, я помню, как она старалась заполучить его в Хэмптон, но он никогда не приезжал. Возможно, в один прекрасный день ты встретишь его здесь.

Позднее я встречала его здесь неоднократно, его несколько потрепанный «моррис коули» обычно уже стоял у ворот Силкина к моему прибытию. Он не был богат, потому что его предок, знаменитый герцог Паддингтон оставил после себя много славы и мало денег, а его отец, старый джентльмен в белых гетрах растратил многое из того, что осталось на прекрасную маркизу Паиву и прочих дам. Я находила его дружелюбным и скучным, было заметно, что он влюблен в Полли.

— Не кажется ли тебе, что он ужасно милый? — спросила Полли. — И так добр, что приезжает навестить меня, хотя я так ужасно выгляжу.

— Твое лицо не изменилось, — сказала я.

— Я действительно слишком долго жду. Я уже не надеюсь, что этот ребенок родится вообще.

Но он все-таки родился, и в тот же вечер, «разок бросив глазок» по выражению Радлеттов на своего отца, сразу умер. Полли была очень плоха, и сестра не допускала к ней посетителей в течение десяти дней, но я приехала, как только мне разрешили. В холле я заметила Малыша, он был мрачнее обычного. Бедный Малыш, подумала я, жена его так откровенно не терпит, и нет даже ребенка, чтобы утешить его.

Полли лежала среди цветов, а сестра приносила все новые букеты. Для полноты картины не хватало только маленького крикуна с красным от натуги лицом в корзинке Моисея, я так остро чувствовала его отсутствие, как будто сама принимала его на руки.

— О, бедняжка, — начала я.

Но Полли в полной мере унаследовала талант своей матери игнорировать все неприятное, и я сразу поняла, что любое проявление сочувствия будет только раздражать ее. Поэтому я по-Радлеттовски воскликнула при виде двух цветущих веток камелии, стоявших у ее постели.

— Их прислал Джефф Падингтон, — сказала она. — Надо признать, он совершенно влюблен, Фанни. Знаешь, моя акушерка принимала детей у его сестры.

Сестра постоянно заходила в комнату, то забрать поднос или кувшин, то поставить новые цветы, стараясь задержаться и по крупицам собирая материал для сплетен. Она сразу отметила мое состояние, но поняла, что я была слишком мелкой рыбешкой для ее сетей, тем не менее любезно сообщила, что я могу навещать леди Полли каждый день.

— Вы когда-нибудь видели Джереми Чаддерсли Корбетта в Оксфорде? — спросила она. — Это один из моих самых удачных детей.

Вскоре она вбежала с пустыми руками, сильно покраснев, если такое было вообще возможно, и громко объявила, что леди Монтдор находится внизу. Я подумала, что, хотя она хладнокровно наблюдала бы любую из нас на смертном одре, явление леди Монтдор подействовало даже на ее железные нервы. Полли тоже на минуту была выведена из равновесия и тихо сказала:

— А мистер… я хочу сказать, мой… Я имею ввиду, Малыш тоже там?

— Да, он с ней. Он послал сказать, что вас хотят видеть. Если вы не хотите, леди Полли, я могу сказать, не кривя душой, что вы не можете принимать больше одного посетителя в день. Вы действительно не должны, в первый день, во всяком случае.

— Я пойду, — сказала я, вставая.

— Нет, нет, Фанни, ты должна остаться, дорогая. Я не уверена, что могу остаться с ней наедине, сядь обратно, пожалуйста.

Из сада раздались голоса.

— Посмотри в окно, — попросила Полли, — это они?

— Да, и Седрик тоже там, — ответила я, — они все втроем гуляют по саду.

— Боже, нет! Я должна, должна увидеть Седрика. Сестра, пожалуйста, спуститесь вниз и скажите, что я приму их всех.