Шрифт:
На самом деле, кличка у него была обыкновенная – Лабиринт. Не так, чтобы очень благозвучно, но для лошади – вполне нормально и на слуху. Зато у родителей его, имена были, что надо – Лавиния и Бинго. Правда красиво? Представьте – полные трибуны, музыка, зеленое поле ипподрома, и диктор объявляет – «По третьей дорожке стартует Бинго под седлом мастера-жокея…»
Нет, с Малышовым отцом дела мне иметь не пришлось, да и не проявил он себя особо, как спортивная лошадь, так средненькие результаты показывал, а к четырем годам, когда ясно стало, что в гладких скачках [3] ему не светит, сначала решили было его в стиппльчезы [4] , но не повезло ему и там – упал, повредил сустав и… отправили его обратно в завод, как производителя, кровь-то в нем самая, что ни на есть, скаковая. Полукровка – карачаевская и английская скаковая порода… А почему именно так, а не иначе вышло – кто знает. Иногда кроме крови, еще и характер чемпионский надо иметь. Лошадь, она в этом смысле, от человека ничем не отличается. Да и во многих других смыслах – тоже…
А Малыш, ну Лабиринт, то есть, с ним у меня такая история вышла…
Вы сами знаете, скачки – это тотализатор, то есть – деньги. Большие скачки – большие деньги. А стало быть, всегда найдется тот, у кого интерес не только и не столько спортивный. К чему я это говорю?
Я – жокей, понимаете? Я с лошадьми – с детства, я их люблю и нутром чувствую. И опыта у меня достаточно, и чувства пейса [5] . Я – жокей… А вот, оказалось, недостаточно всех этих качеств, чтобы… войти в элиту, что ли. Туда, где лучшие лошади, лучшие ипподромы, лучшие, лучшие, лучшие… Ну и призовые, а как вы думаете? Но надо, чтобы не только ты всего этого захотел и был достоин, а чтобы и тебя там захотели – тоже. Как везде… В общем, я на хорошем счету был, победы уже были, заметили меня, лошадей стали доверять, ставки делать. И вот, в один прекрасный день, перед стартом, подходит ко мне один наш… близкий к определенным кругам сотрудник, отводит в сторону и тихо говорит:
– Догадываешься, кто меня послал?
– Догадываюсь – говорю, – а что?
– Раз догадываешься, – отвечает – то велено передать… Короче, в последнем повороте возьмешь на себя, понял? Не пожалеешь…
Для непосвященных – перевожу. Это он мне так предложил перед выходом на финишную прямую придержать лошадь. Зачем и почему именно – мне и именно – тогда? Очень просто, лошадь, на которой мне в тот день предстояло скакать, была явным фаворитом, и ставки, соответственно, были в основном на нее. А представьте, что вместо фаворита первой приходит другая лошадь – темная и сколько тот, кто на нее поставил, может в этом случае получить…
Конечно, за этим следят, результаты скачки могут аннулировать, жокея – дисквалифицировать, даже уголовное дело открыть, но… Ведь те, кто такие дела делает, они тоже с мозгами и – неплохими. Почему – именно последний поворот? А там самая рубка и начинается – каждый хочет перед финишным броском позицию получше занять, чтобы не затерли, не задели, не помешали. И происходит маленькая давка между лошадьми и жокеями за место под солнцем. Попробуй, угляди тут, ты взял на себя, или тебя взяли в клещи…
…Послал я его. Правой – на пол… Жокей, как и лошадь, перед скачкой на взводе, и уж коли кто или что мешает…
…Скачку я выиграл, да и не я, в общем, лошадь сама за меня все сделала, мое дело было – не мешать, ну я и не стал… Класс – он и есть класс, что тут скажешь. И лошади и всадника…
Н-да… А карьеру жокейскую свою, выходит – проиграл. То, что мне в тот же вечер… Это – ладно, конный спорт – занятие не для слабых. Но вот, назавтра, получаю я командировку на конезавод – молодняк отбирать, жеребят перспективных. Это в разгар сезона! Классного жокея отправлять за тысячу километров от скачек, в горы… Я, конечно, сразу все понял, вот, как вы сейчас. Понял и – поехал. А что прикажете делать? В милицию (тогда еще по-старому было – милиция) идти – жаловаться?Конезавод, это такое место… Место, где начинается – все. Вся лошадиная жизнь, весь конный мир начинается – там. Рождение классной скаковой лошади планируется специалистами на годы, на поколения вперед. Ни одной случайности, ни одного непродуманного шага. А настоящая конная романтика, это табуны. Весной, летом сотни лошадей отправляются на пастбища, в предгорья. Свежий, горный воздух, мягкая молодая трава, свобода… Там-то они и растут, силу нагуливают, класс свой кровный, характер.
…За полторы недели мы с начконом отобрали положенное количество жеребят-полуторалеток, и все бы на этом и закончилось, вот только… На второй день я обратил внимание на одного пегого жеребенка – с большими белыми пятнами по крупу, по шее, из-за этого у него даже уши разные были, одно – белое, другое – черное. По кондициям своим он, вроде, ничего особенного не обещал и в призовые скакуны не метил, дело в другом. Не отходил он от меня, понимаете? Когда и где только было возможно, как тень. Сначала-то, издалека, а потом уже и поближе, и совсем близко. А однажды утром увидел меня, подошел просто и голову мне на плечо положил. И так мне тепло стало… Ну и люди кругом тоже ведь видят. Был там один старик – табунщик, вся жизнь его в табунах прошла, профессор в своем деле, живая легенда конезавода. Он мне и сказал однажды:
– Тебе, парень, с этим конем расставаться никак нельзя. Вы – друг для друга. Я такое за всю свою жизнь только два раза видел, понял? Так, значит, наш лошадиный бог захотел, так тому и быть. Если не возьмешь его, плохо будет. И – ему и – тебе…
Мне нечего было ему возразить. И к списку отобранных жеребят добавился……Знаете, на самом деле, речь-то ведь, совсем-совсем не об этом пойдет, не о лошадях. Начал я с них, с Малыша, потому, что… переплелось все слишком – не отделить одно от другого, да и понять одно без другого тоже – никак.
Что может быть проще и сложнее – любви? Если и вас она не обошла стороной, считайте – вам повезло, многие этого чувства так и не узнают, и не поймут. Но все равно – хотят и, вроде бы – стремятся. А когда она им, наконец, встретится…
Ну, вот, как мне – Дина…
2. Чувство женщиныЕсть такое чувство – чувство лошади. А есть – чувство женщины.
Главное здесь – не соврать. Самому себе и, как результат – ей. Научить этому – нельзя…
Вот, чувство лошади – это способность всадника ощущать ее движения и ее желания. Это ее физика и физиология, ее рычаги, ее плечо, ее скаковое тело и ее характер. Но можно сидеть в седле и просто… ну, еще пятьдесят пять килограммов лишнего веса, и – будь она хоть трижды элитная чистокровка… А иной и неказист, вроде, а в седло сядет, словно сросся с лошадью – не расцепить, и нет его и ее, есть один организм – гармония движения, гармония души, гармония скачки. Ей и посыл не нужен, она – сама…А чувство женщины… Это вот, когда потребность ее касаться становится – непреодолимой. Вдруг понимаешь, если сейчас, сию минуту не дотронешься – погибнешь…
Если бы мне кто-нибудь такое раньше сказал – я бы не поверил. Ну что, в самом деле, мало я их трогал? С удовольствием, с трепетом, с дрожью даже. А вот, чтобы такая появилась – никогда. Никогда – раньше…
Познав такую женщину – свою женщину, начинаешь чувствовать ее даже на расстоянии. И не только мысли, а малейшие движения души и потаенные желания ее узнавать. И падает на тебя целый новый мир, и ты понимаешь вдруг, что – не один. И только одно желание – быть одновременно и внутри ее и снаружи. Везде. И всегда. И сразу так хорошо – жить……Мы возвращались с утренней проминки, я вел Малыша под уздцы, а он время от времени фыркал и тыкался теплыми губами мне в ухо, словно желая пощекотать.
Кстати, может, так оно и было на самом деле. Очень даже допускаю…
Неожиданно, по другую сторону от него, раздался женский голос:
– Простите, вы не подскажете, как пройти к пятому отделению?
Я остановился, Малыш – тоже. Девушка была худенькая, миловидная, светловолосая. Подмышкой – большая картонная папка.
– А вы к кому обращаетесь? – спросил я в ответ. – Ко мне или вот – к Малышу? – и похлопал его ладонью по морде. Тот снова фыркнул и затряс головой.
– К обоим, – улыбнулась она. – А его правда Малышом зовут или это так… ну, ласкательно? А почему у него уши разные?
– Да как вам сказать… Э-э-э…
– Дина…
– Юрий… Уши разные, говорите? Пегий он потому что. Пегой масти. Так у него в документах написано.
– А – Малыш?
– Ну, это только между нами. Он и я. А больше он на это имя и не откликается никому, только – мне.
– Правда?
– Хотите убедиться? Пожалуйста… – я достал из кармана куртки полморковки и протянул ей.
– Держите. Это его любимое лакомство. Он за морковку… Но и это не поможет. Не отзовется он…
– А как проверить?
– Просто. Вы отойдите в сторону, позовите его по имени и протяните морковку. Вот и все. Сами увидите. Не возьмет…
Она отошла чуть в сторону, метра на два, неуверенно вытянула руку с морковкой и сказала:
– Малыш… На, Малыш, на…
Малыш повернул голову на ее голос, сделал шаг, вытянул шею и – взял…
И Дина вошла в нашу жизнь…– Юр, Юра…
– Что, заяц?
– Ну, а сейчас, скажи, о чем ты думаешь?
– О том же…
– О чем – о том же?
– О нас.
– О нас с тобой?
– Угу…
– И что?
– А я вот думаю… Что было бы, если бы Малыш тогда у тебя морковку – не взял…
– И что бы было?
– Страшно даже представить…
– И мне…
– Н-да… Правильно мне тот старый табунщик сказал. Вы – друг для друга…
– И это про нас?
– В общем, да. И про нас – тоже. Про все…
3. Про счастьеНа самом деле – все просто.
Для того, чтобы дать человеку почувствовать состояние абсолютного счастья, бог пускается на всяческие ухищрения.
Здесь и случайные – якобы – встречи, и необычайные – на первый взгляд – совпадения. А еще бывает, редко правда, цепочка мгновений, слипшихся, слившихся воедино. Так, что глаза слепит – от незабываемости их.
Кто придумал, что за все надо платить?
Правильно придумал.
Иначе бы люди умирали – от счастья. Хотя, иногда и такое бывает. Но – представляете такой диалог:
– Хороший был человек…
– Да. Жаль, что так внезапно…
– И отчего же?
– Да, от счастья, говорят…
– А-а-а-а… Хоть не мучился?В то лето я понял, что когда-нибудь – умру… Потому, что такие мысли приходят только когда есть, что терять. А Дина…
Я не читаю любовных романов. Я и вообще не слишком к таким вещам привык. Вот, насчет пейса, как лучше лошадь до кондиции скаковой довести, взять от нее ровно столько, сколько она может дать и даже чуть больше – это да, мое. А – романы… Но, если после двух суток любви, едва расцепив руки и губы, испытываешь звериную тоску и голод по тому, другому телу… И лишь одна мысль – почему, ну, почему мы не сиамские близнецы…