А еще к нам пристал горбатый карлик без рубашки с тату «Антонио» на плече, и я дала ему

немного денег, а потом купила бутылку диетической колы за пять евро – на эти деньги дома

можно купить минимум шесть бутылок – и поняла: того, что я дала горбатому карлику, хватит на

ПЯТЬ итальянских кол.

Надо бы мне, и правда, разобраться с этими деньгами. Хотя я уверена, что Антонио (если это его

настоящее имя) деньги нужны больше, чем мне – диетическая кола.

Потом Холли захотела сфотографироваться с красавчиком в наряде гладиатора на фоне Пантеона,

а когда я начала фотографировать, одна пышнотелая синьора в тоге тут же к нам подошла и

потребовала ЕЩЕ пять евро за фото с ее горячим бойфрендом-гладиатором! Тот стоял все это

время в сторонке, весь такой смущенный, а Холли все настаивала: «Хочу сфоткаться, это будет

прикольно», - так что я раскошелилась еще на пять евро и сделала снимок.

Она потом рассказывала, что как раз перед тем, как я нажала кнопку, гладиатор сунул ей в руки

свой пластиковый меч, а когда она спросила: «Что мне с ним делать?», - тот ответил исполненным

страдания голосом: «Убьей меня, пожалуйста»!

Что, само по себе, точно стоило пяти евро.

Куда бы мы не пошли, толпы итальянских продавцов подбегали каждые пять секунд и

спрашивали что-то типа: «Сумка, Калифорния?» Думаю, это потому, что у нас калифорнийский

вид. Хотя мы, ясное дело, и не из Калифорнии, все равно можем похвастаться кое-каким загаром,

благодаря доле Марка и Холли в недвижимости Ист-Хэмптона.

Вот только не могу понять, как они узнали, что мы американцы, хотя, думаю, это потому, что мы

все время болтали. И я, уж точно, единственная девушка в Риме в шлепках от Стива Мэддена.

Тут Марк позвонил Холли на мобильник и сказал, что он проголодался, а Кэл по-прежнему не

поднимал трубку у себя в номере, так что мы согласились встретиться с Марком, чтобы

перекусить.

Вот только по пути в отель мы проходили мимо церкви, где началась свадьба, ну, или только

начиналась, неважно. Я заметила толпу и решила, что это еще одна достопримечательность,

которую мы должны увидеть, а оказалось, что такие же туристы, как и мы, стоят у церкви в

компании подружек невесты и девочек, разбрасывающих цветы, и мы поняли – это свадьба!

В общем, Холли заявила, что она должна остаться и увидеть невесту на удачу, потому что она тоже

выходит замуж.

И тогда мы протиснулись в церковь и встали там, и, совсем недолго подождав, увидели, как

подъехал блестящий бежевый «Мерседес Седан», и невеста в невероятно шикарном,

облегающем фигуру платье и маленькой вуали вышла из машины, сияя от счастья и болтая по-

итальянски с запрыгавшими от возбуждения маленькими девочками, которые должны были

разбрасывать цветы.

Кое-какие фотки происходящего у меня вышли очень хорошо, и я хотела спросить, не желает ли

она (я имею в виду невесту), чтобы я отослала ей копии, но я не знала нужных слов на

итальянском, и к тому же тут ее отец вышел из церкви и подал ей руку, и вот тогда-то мы с Холли и

осознали, что стоим-то мы прямо в проходе, а жених рядом со священником у алтаря пытается

хоть мельком увидеть свою будущую жену в обворожительном кремовом платье.

Ну, мы быстренько смылись оттуда, и я, посмотрев на Холли, увидела, что у нее в глазах стоят

слезы!!!

Я подумала, что ее ужалила пчела или что-то типа того, и уже хотела предложить: «Давай-ка

найдем лед!», - но оказалась, что причина была совсем в другом. Холли посмотрела на меня в

слезах и сказала:

– Я хочу, чтобы мой отец вел меня к алтарю! Только он не знает, что я выхожу замуж. И у меня

даже не будет алтаря, потому что нас поженит какой-нибудь клерк в каком-нибудь офисе.

Затем она расплакалась прямо посреди улицы, названия которой я не могу вспомнить.

И, естественно, у меня не оставалось другого выбора, кроме как притащить ее как можно быстрее

в кафе, где мы договорились встретиться с Марком, чтобы перекусить. Единственное, о чем я

думала – что это моя обязанность, как подружки невесты, привести Холли в порядок, пока ее

будущий муж не увидел, на какой истеричке он женится. Не то, чтобы он уже об этом не знал,