– А что же отец?

– С чувствами сложнее. Любовь и уважение заработать сложно, настроить против себя гораздо проще, а при жизни папочка не очень-то задумывался о жизненных ценностях, что, понятное дело, не способствовало развитию чувств с моей стороны.

– Я иногда тебя слушаю, и мне становится страшно, - поежилась она.

– Ты же сама хотела знать, а правда не всегда бывает приятной.

Зазвонил сотовый.

– Ты где шляешься?
– рявкнула Танька, забыв поздороваться.
– До тебя целый день не дозвониться. Ни по городскому, ни по мобильному. Я волнуюсь, а мне это, между прочим, строго противопоказано.

– Извини, я не хотела доставлять тебе столько беспокойства, - покорно сказала я.
– Городской телефон у меня отключили за неуплату, и пока я не спешу восстанавливать номер. А что касается мобильника… Понимаешь, я сегодня на даче. Здесь так хорошо, спокойно… И с погодой повезло. В общем, я решила переночевать сегодня здесь. Может и подольше задержусь.

Видимо, это услышал братец, потому что в следующее мгновенье мои уши терзал его грозный голос:

– Нечего тебе там делать! Чтобы завтра же была в городе!

– Да я здесь итак как в городе…

– Нечего тебе делать в этом бандитском анклаве!
– перебил он меня.

– Иди к черту! Мне уже не три года, - разозлилась я и вырубила телефон, чтоб избавить себя от его дальнейших нравоучений.

– Славка?
– подала голос Наташка.

– Чтоб ему провалиться, - мрачно сказала я.
– Завтра придется ехать в город.

– Неужели возвращаемся?
– ахнула она.

– Ни в коем случае, - упрямо помотала я головой.
– Просто есть необходимость забрать оставшийся чемодан.

– Всерьез решила здесь поселиться?

– Может и не всерьез, но подпортить братику нервы стоит. Пусть уже привыкает к тому, что у меня могут быть свои планы на жизнь, весьма отличающиеся от его.

Последующие три дня мы с Наташкой и Мартиком наслаждались жизнью и свежим воздухом. Периодически раздавались звонки от успокоившегося братца (я его заверила, что вняла совету) и Таньки, а я исправно заверяла их, что нахожусь в городе, просто в данный момент гуляю по торговому центру (у зубного, в салоне красоты).

На четвертый день грянула гроза. Часов в одиннадцать утра, когда мы сидели на крыльце и грелись на солнышке, зазвонил мой мобильник. Ответив на звонок, я услышала голос старшего брата, который не предвещал ничего хорошего.

– Ты сейчас где?

– Дома, - ответила я и прикусила язык, потому что поняла, что этого говорить не следовало, лучше бы в очередной раз изобразила неожиданно вспыхнувшую любовь к походам по магазинам.

– Милая, тебя нет дома вторые сутки, о чем мне доподлинно известно. Поэтому спрашиваю еще раз, где ты?

– У знакомого.
– Голос прозвучал неуверенно, и Славка за это ухватился, ласково уточнив:

– Как давно у тебя появился такой знакомый, у которого ты можешь спокойно оставаться на ночь?

– Слава, я взрослая женщина… - начала я.

– Так где ты?
– перебил он меня.

– На даче, - вздохнула я и зажмурилась, услышав слова, которыми меня одаривал любимый брат.

– Через полчаса я буду у тебя, - сказал он в заключение и отключился.

– Ну что?
– взглянула на меня Наташка.

– Славка сейчас приедет, и если ты не хочешь с ним видеться, лучше где-нибудь затаиться и сделать вид, что тебя здесь даже и не было.

– Пойду запрусь в своей комнате и почитаю чего-нибудь, - тяжело вздохнула она.
– Когда он уедет, сообщи. Или я послушаю, чего он будет вещать.

Славка приехал злющий и с порога начал читать мне нотации.

– Угомонись, - устало сказала я, когда он на секунду замолчал, чтобы перевести дух.
– Я пыталась донести до тебя эту информацию еще по телефону, но ты не захотел слушать. Я уже давно совершеннолетняя и имею право сама решать, как и где мне жить.

– Кать, я ведь думаю прежде всего о тебе, - немного сбавил он обороты.
– Тебе здесь совсем не место.

– А где мне место?
– начала я злиться, потому что брат упорно не хотел слышать мои доводы.
– У тебя и Таньки на глазах, чтобы я, не дай Бог, не совершила какую-нибудь глупость? Слава, мне это надоело. Я хочу жить самостоятельно, без надзора.

– Мы ведь тебе добра желаем, - укоризненно покачал он головой.

– Я тоже желаю вам добра, но я при этом не вмешиваюсь в вашу личную жизнь и не указываю, как надо жить, - рявкнула я и открыла дверь.
– Уходи. Я буду жить здесь столько, сколь посчитаю нужным.