Еле слышный шаг за спиной. Гермиона оборачивается. Нет ничего, кроме ноющей боли, что становилась все сильнее и рвалась наружу. Она смотрит на профессора Снейпа. На самого жесткого, холодного и неприятного человека, что знала. Почему он здесь? Почему-то ее интересует ответ, ведь другие ответы подсознание уже нашло. Просто она отказывалась их принимать...

– Мисс?

– Они мертвы?
– тихо спрашивает она.

Профессор, молча, склоняет голову.

– А я не знала... Все знали, а я нет...

Профессор делает шаг и его руки обнимают Гермиону, стискивают так, что дышать трудно. И она прижимается к нему, чувствуя слабый терпкий аромат огня и специй, и воды...

– У вас сейчас начнется истерика, - тихо произносят над головой.
– Это нормально.

Она передергивает плечами. Истерика? Ну, да, ее уже всю трясет. Снейп что-то говорит, но она не слышит. Все звуки вокруг будто исчезли, поглощенные чарами. В какой-то миг становится невозможно дышать, сам воздух вокруг уплотнился, сдавил ее со всех сторон, и ее будто дернуло, потянуло в узкую трубу. Это кончилось резко. Край сознания отметил пляшущий в камине огонь, высокие стеллажи книг, стены...

Профессор отстраняется от нее. Тонкие пальцы, осторожно касаются ее подбородка, заставляя поднять голову. Черные глаза учителя смотрят прямо в нее. Черные, совершенно невыразительные, глубокие... и сознание плывет. Гермиона проваливается в небытие...

Утро...

Солнечные зайчики прыгают по щербатым доскам пола. Гермиона равнодушно наблюдает за ними, лежа в кровати. Она в совершенно незнакомой комнате, но ее это не волнует. Гермиона не знает, как оказалась в этой комнате, но помнит, что произошло вчера. Вот только даже воспоминание о доме и родителях, не приносит ничего. Может она под действием чар? Профессор Снейп ее заколдовал? Он так пристально смотрел на нее... А для чар, это она усвоила с первого курса, нужен непрерывный зрительный контакт... Зря она подожгла его мантию...

Откуда-то снизу раздается шум. Наверно, с первого этажа. Звучат голоса, на повышенных тонах о чем-то спорящих. Гермиона садится, вслушивается, с равнодушным любопытством. Разобрать голоса и определить, кому они принадлежат, нет никакой возможности. Скорее всего, один из них принадлежит хозяину дома.

Гермиона надела, лежащие у постели свои туфли на плоской подошве, встала и вышла из комнаты. Через несколько минут она спускается по старой, узкой лестнице и замирает перед дверью, за которой слышит голоса. Там явно были профессор Снейп и директор.

– Дамблдор, это слишком!

– Мальчик мой, я прекрасно понимаю...

– Нет, не понимаете! Это скотина нацепила на нее артефакт!

– Сириус не виноват. Это печальное стечение обстоятельств.

– О, конечно... Блэк и компания никогда и ни в чем не были виноваты!

– Северус! В тебе говорит ненависть и предвзятость. Гермиона, насколько я понял, хотела помочь привести дом на Гриммо в порядок. Мать Сириуса предложила ей надеть кольцо, сказав, что оно даст Гермионе силы на задуманное.

– И она поверила безумному портрету? Нацепила, не подумав, артефакт на палец? Она не так глупа, чтобы совать пальцы в неизвестно что!

– Сириуса не было в доме и он не мог ее остановить. Северус, все мы в молодости совершаем глупости. Ни вы, ни я отнюдь не глупы, но сколько ошибок мы совершили, поддавшись порывам? Я со своими смирился, а вот вы нет.

– Дамблдор...

– Теперь уже ничего не поделать, Северус. Гермиона связана кольцом. Если Сириус и Гермиона не будут вместе, она погибнет. Кольцо просто ее убьет.

– Что вы говорите?! Хотите подложить пятнадцатилетку...

– СЕВЕРУС!!!

Молчание...

– Прошу прощения...

– Иногда ты переходишь все границы... Гермионе необходимо вернуться на Гриммо. Это должно произойти как можно быстрее. Постарайся ей объяснить.

– Я?! Пусть это сделает Уизли! Отработает брюлики, что украла у девчонки!

– Я передал ей украшения для сохранности, Северус! Молли их не крала, ясно?!

– Конечно... я верю вам...

– Северус!

– Да вы издеваетесь?! Как я скажу ей об этом?!

– Ох, Северус... Молодые люди нынче таковы, что им лишние объяснения ни к чему. О телесном аспекте любви они все знают...

Гермиона неверяще смотрела перед собой. Странное безразличие к происходящему исчезло, растворилось, как только разум осознал услышанное...

Глава 4

– Все будет так, как я сказала. Молчать, - палец матери повелительно, резко опускается перед моим лицом.
– Разговор окончен.

Этот голос, эти слова, этот жест преследовал меня половину моей жизни. Переворачивая все внутри от жгучей обиды и понимания собственной беспомощности. Что бы я ни сказал, что бы ни сделал, все будет по слову матери. Она контролировала мою жизнь - каждый шаг, вздох, взгляд, от шнурков в ботинках до повязанной под жестким воротником бабочки. Шаг влево, шаг вправо - наказание.