Шрифт:
– Как?! Когда я был в миру и совершал безбожные дела и кровопролитие, – вскричал Давид, бросившись к ногам Ангела, – я мог говорить; а теперь, когда желаю служить Богу и возносить Ему хвалу, теперь ли свяжешь мой язык?
– Ты не будешь лишен дара слова во время Божественной службы, а во все остальное время будешь молчать.
Так и было. И много знамений явил Бог через него. Он пел псалмы, но других речей – ни длинных, ни кратких – никто не слышал от него.
Тот, кто рассказал нам это, прибавил, что ему часто приходилось видеть его. И за это он прославлял Бога.
Предав имущество огню [111]
В Египте была блудница необыкновенной красоты, очень богатая. Ее посещали знатные люди. Однажды она пришла к церкви и хотела войти в нее, но иподиакон [112] , стоявший у дверей, не допустил этого, сказав:
– Ты недостойна войти в дом Божий, потому что ты в нечистоте [т. е. живешь во грехе].
Блудница настаивала, чтоб ей дозволен был вход, но иподиакон не допускал ее. Они начали спорить. Епископ, услышав шум, вышел к дверям. Блудница сказала ему:
– Иподиакон не пускает меня в церковь.
Епископ отвечал ей:
– Невозможно войти тебе, потому что ты в нечистоте.
Пораженная этим, женщина воскликнула:
– Отселе я уже не буду блудодействовать!
Епископ сказал на это:
– Если ты принесешь сюда имение твое, то поверю, что перестанешь грешить.
Блудница принесла епископу имущество свое – и он бросил его в огонь. После этого женщина, обливаясь слезами, вошла в церковь и сказала:
– Если здесь так поступили со мною, то что было бы там [на том свете]!
Она принесла покаяние и сделалась избранным сосудом благодати.
Один час покаяния [113]
Говорили о некой девице, что у нее умерли родители и она осталась сиротой. Размыслив, она сделала свой дом странноприимным для отцов скита – жила, принимая странников, и служила отцам. Через некоторое время истощилось ее имущество, и она начала нуждаться. Сблизились с девицей развратные люди и отклонили от доброй цели. После того она начала жить так плохо, что дошла до блудодейства. У слышали об этом отцы и очень опечалились. Призвав авву Иоанна Колова [114] , они ему сказали:
– Мы слышали о той сестре, что она худо живет. Когда могла, она оказывала нам свою любовь, а теперь мы окажем свою любовь и поможем ей. Потрудись сходить к ней и по мудрости, которую дал тебе Бог, воздвигни ее от падения.
Авва Иоанн пошел к ней и говорит привратнице:
– Скажи о мне госпоже.
Она же отослала его, говоря:
– Вы прежде объедали ее, а теперь она бедна.
Авва Иоанн говорит:
– Скажи ей, я много могу сделать ей пользы.
Слуги же ее, насмехаясь, говорят ему:
– А что ты дашь ей за то, что хочешь видеться с ней?
Привратница сказала о старце госпоже. Девица говорит ей:
– Эти монахи всегда снуют около Красного моря и ищут жемчуг.
Потом, нарядившись, говорит ей:
– Позови его.
Когда он вошел, она, приняв его, села на роскошном ложе. Авва же Иоанн, подойдя к ней близко и смотря ей в лицо, говорит:
– Что ты унижаешь Иисуса, что дошла до этого?
Услышав это, она совершенно оцепенела.
А старец, приклонив голову, начал сильно плакать. Девица говорит ему:
– Авва, о чем ты плачешь?
Старец поклонился и, снова приклонив голову, со слезами говорит ей:
– Вижу, что сатана смеется тебе в лицо, как же мне не плакать?
Девица, услышав это, поражена была еще больше и сказала:
– Возьми меня, куда хочешь.
– Пойдем, – отвечал ей старец.
И она встала, чтобы следовать за ним. При этом авва Иоанн заметил, что девица не сделала никаких распоряжений и ничего не сказала о своем доме, и удивился. Когда они пришли в пустыню, наступил вечер. Авва, сделав из песка как бы небольшое возглавие для нее и сотворив крестное знамение, сказал ей:
– Усни здесь.
Сделав и себе на небольшом расстоянии возглавие и окончив молитвы, которые творил, старец преклонился ко сну. Проснувшись в полночь, он увидел некий светлый путь, сходящий от неба до самой девицы, и увидел Ангелов Божиих, возносящих ее душу. Встав и подойдя, он дотронулся до нее. Когда же увидел, что она умерла, повергся лицом на землю, моля Бога, и услышал голос, говорящий:
– Один час покаяния ее принят лучше покаяния многих, медлящих и не являющих ничего подобного такому покаянию.