Упоминание этого довело меня до точки. Не выдержав, я кинулась на него. Учитывая, что одна рука у меня была покалечена, бить пришлось левой, что для меня непривычно. Но удар пришёлся в правую скулу, отчего у него посыпались искры из глаз. Уроки моего брата по самообороне не прошли даром.

– Ничего себе! Вот Женька даёт, – прошептал Пашка.

– Хорошо дерётся, учитывая, что не с той руки, – констатировал Макс.

Придя в себя от шока, Вася рассвирепел.

– Всё, Калужина, молись. Мало тебе не покажется, – и он кинулся на меня.

У меня земля ушла из-под ног. Всё было как в замедленной съёмке. Вот Вася летит на меня, выкидывает руку в мою сторону. Я падаю на землю, но не чувствую удара. Кто-то загораживает меня от него. Подняв голову, я вижу, как Пашка и Федя держат брыкающегося Константинова, а Макс прикрывает меня.

– Пустите меня.

– Сначала успокойся, а потом мы тебя отпустим.

– Ты в порядке? – повернувшись ко мне и присев на корточки, спросил Макс.

– Д…да. У тебя кровь, – потянувшись к его разбитой губе, ответила я, но так и не тронула его. Меня что-то остановило. Обида? Да, обида за то, как он обошёлся со мной вчера.

Глава 4.

На нашу беду потасовку между мной и Константиновым увидела завуч по воспитательной работе и потащила нас к директору. Криков было много, угрозы об исключении из школы. А мы, как провинившиеся пятиклашки, стояли с опущенными головами, и нам было стыдно. И, что самое страшное, это то, что наша директриса, самых строгих правил, грозилась сдать нас в комнату милиции, хотя мы понимали, что это блеф, но было страшно. Ни у кого из нас никогда не было приводов в милицию, и начинать как-то не хотелось. В итоге, угрозы остались угрозами, но она придумала нам наказание. Мы остались после школы драить кабинеты в началке. Три этажа начальной школы, кабинетов по десять на каждом этаже, и нас всего семь человек на тридцать кабинетов. И это учитывая, что я с одной здоровой рукой. Никому поблажек не было.

Шла я домой уставшая. Ещё никогда так не пахала в школе. Пашка очень возмущался по этому поводу. Ворчал, что это незаконно, что они не имеют права нас заставлять убирать классы. Но все его протесты остались проигнорированы.

Зайдя во двор, я услышала гитарный звук. Осмотревшись, я обнаружила Олега со своей компанией, один из его друзей настраивал гитару. Когда Олег был в армии, в нашем дворе наступила такая желанная тишина, но сам двор стал менее безопасным. Многие побаивались Олега, до армии он входил в байкерскую банду, как сам называл свою компанию. Но после того, как он отбыл долг Родине отдавать, они перестали наведываться сюда, и именно поэтому в нашем дворе ошивались разные контингенты: от бомжей до нарков. Было страшно ходить вечером, да и не только вечером. Никогда не знаешь, кто из-за угла вывернет.

Я шла, стараясь не привлекать к себе внимания. Мне не хотелось сейчас с кем-то разговаривать, но, увы, мои молитвы не были услышаны.

– Эй, девушка, не проходите мимо, а лучше составьте нам компанию, – это орал Дэн, лучший друг Олега.

Сделав вид, что я глухая, слепая и немая, я предприняла попытку ускользнуть, но не тут-то было.

– Женька, а чего ты не здороваешься? Что, в школе не научили? – догнал меня вопрос Олега.

Что мне оставалось делать? Я развернулась к ним и помахала, желая побыстрее убраться отсюда.

– Что-то ты поздно со школы, – он внимательно смотрел на меня, отчего мои коленки подгибались.

– Может она была на свидании, а ты тут пристал… Постой, а случаем не ревнуешь? – решил подколоть его Дэн, и видимо напрасно. Так как получил гневный взгляд.

– Так что случилось? – не отставал от меня Олег.

– Ничего.

– Ты её пугаешь, – заключил Кит, а по паспорту Никита Андреевич. Он был самым спокойным и рассудительным в их компании. Порой мне казалось, что он вообще лишён всяких способностей испытывать какие-либо чувства.

– Чего? – не понял Олег. – Я её пугаю? – переспросил он, а потом обратился ко мне: - Я тебя пугаю?

Мне так и хотелось сказать, что да, пугаешь, и ещё как, но немного заикаясь, я прошептала: - Н-немного, – и залилась краской.

Ему явно не понравился мой ответ, я это поняла по его насупившимся бровям.

– В воскресенье зайду, – это последнее, что он мне сказал. Недолго думая, я рванула домой.

Было часов десять вечера, когда я включила компьютер. Писем не было. Даже обидно стало. Но я быстро позабыла про обиду, так как со мной были мои любимые бутерброды. Медленно пережёвывая, я зашла на свою ферму, собрала урожай, посадила новый. Всё как всегда. И всё-таки было что-то не так. Странное чувство, поселившееся во мне после потасовки. Даже не могу понять, что это. Может быть это надежда! Но надежда на что? На то, что Макс обратит на меня внимание. Я не думаю, что он стал бы защищать девушку, которая была бы ему неприятна. Но как проверить, как узнать! Не знаю.

А дальше была суббота. Суббота, конечно, хороший день, ведь потом следует воскресенье, выходной. Но учиться в субботу так неохота. Эта суббота казалась вечной. Хотя у нас и было четыре урока: физика, английский, литература и биология, но время тянулось очень медленно.

Уже на биологии я клевала носом и, чтобы не уронить голову на парту, я подпёрла её рукой. Мда… неудобно, но что поделаешь! Тут неожиданно меня ткнула локтём в бок Ирка Мазуренко. Да-да, я не ошиблась, она снова сидит со мной. Хмуро покосившись на неё, я проследила за её взглядом, она указывала на свою тетрадь, а вернее на то, что там было написано. Прочитав, я неосознанно улыбнулась. Черт, оказывается она нормальная! И чего я решила, что Ирка немного того? Наверное, чувство обиды из-за проигрыша во всём виновато. Я же считала Ирку главной соперницей, но это теперь в прошлом.