После чего опустил глаза и весь как-то съежился, видимо, мысленно вернувшись в те нелегкие для себя времена.

– Почему ты решил, что Лукас уехал из-за твоего поведения?

Из-за нахлынувшего волнения я моментально забыла о прежнем нарочито вежливом тоне и стала говорить с Домаром так, как обычно принято общаться с детьми. Понятное дело, я не поверила в то, что Лукас якобы покинул сына из-за дурного поведения последнего. Это все полнейшая чушь! Насколько я понимаю, Домар имеет в виду события последних лет, когда Лукас был вынужден много разъезжать по стране. Сначала в поисках одержимого брата, потом пытаясь заработать репутацию экзорциста. И мне было очень интересно, кто вбил такую опасную чушь в голову маленького ребенка. Что может быть проще – заставить бедного мальчика мучиться от постоянного чувства вины, дабы уничтожить таким образом даже намек на возможное непослушание. И как же это мерзко!

– Мне так сказала Райла. – Домар пожал плечами, удивленный моим вопросом.

– Райла – это твоя воспитательница? – уточнила я звенящим от негодования голосом.

– Это моя мама, – простодушно поправил меня Домар.

Я аж зажмурилась от этой ошеломляющей новости. Нет, я понимала, конечно, что у Домара должна быть мать, но почему-то в моем воображении нарисовалась совсем иная картина. Да, Лукас – взрослый мужчина. Наверняка у него были отношения с женщинами после смерти жены. И Домар мог появиться на свет в результате такой связи. Однако я предположила, что его мать погибла от какой-нибудь болезни или от несчастного случая, после чего Лукас забрал мальчика себе. Но если она жива, то получается, что Лукас на самом деле женат. Выходит, он лгал мне!

Я со свистом втянула в себя воздух, пытаясь хоть немного успокоиться. Руки сами собой сжались в кулаки. Нет, вот ведь наглец! Да как он смел вообще приближаться ко мне, имея жену и ребенка! А еще пытался намекать о каком-то там совместном будущем! Наверняка бедняжка Райла даже не подозревает, как ее муженек развлекается в свободное от семьи время.

«Откроешь ей глаза на похождения супруга? – насмешливо вопросил внутренний голос. – Ну-ну. Только тогда будь готова принять участие в безобразной драке. Обычно женщины винят в измене кого угодно, кроме самих мужей. И в чем-то их понять можно: ведь с изменником еще жить придется, а значит, логичнее придумать оправдание его поступку и самого выставить невинной жертвой соблазнения».

Я не успела решить, как мне надлежит поступить в столь неприятной ситуации. Хлопнула дверь, и Домар радостно вскочил с кресла, мгновенно превратившись в самого обычного мальчишку.

– Папа пришел! – с восторгом завопил он и кинулся прочь из гостиной. Наверное, побежал в прихожую, чтобы лично приветствовать отца.

Я грустно улыбнулась. А ведь мальчуган любит его, это видно и без слов. Затем нервно поправила волосы, убранные в строгий пучок, разгладила на платье несуществующие складки и напряженно выпрямилась, устремив взгляд на дверь.

Увы, Домар ошибся. Буквально сразу я услышала визгливый женский голос, сурово отчитывающий мальчишку.

– Сколько раз вам говорить, глубокоуважаемый сьер, чтобы вы не смели бегать по дому?! – гневалась невидимая мне посетительница. – Неужели вы не понимаете, что подобным недостойным поведением позорите весь род Одли? Или, быть может, вы желаете, чтобы ваш отец, сьер Лукас Одли, вновь покинул дом и семью, устав от ваших капризов и шалостей?

Домар что-то ответил женщине, но очень тихо, поэтому я не услышала его возражений.

– Что?! – Голос женщины опасно завибрировал на самой грани с визгом. – Что значит – вы торопились увидеть отца? Глубокоуважаемый сьер, вы понимаете, что своими попытками оправдаться делаете лишь хуже? Если вы не желаете расстраивать отца, то обязаны моментально признавать свою вину, когда она столь неоспорима!

Я скривилась, словно от сильнейшей зубной боли. Сдается, я слышу нравоучения из уст той самой Райлы. Ох, теперь мысль о возможной драке между нами не казалась мне настолько позорной. Пожалуй, я с величайшим наслаждением высказала бы в лицо этой женщине все, что о ней думаю. И дело даже не в том, что она родила ребенка от Лукаса. Удивительным образом это волнует меня гораздо меньше, чем то, как она обращается с сыном.

Домар еще что-то сказал, с трудом прорвавшись через град обвинений, которые сыпались на него со стороны матери, и голос Райлы волшебным образом моментально изменил тональность, став мелодичным и певучим.

– У нас гости? – промурлыкала женщина. – Что же ты раньше не сказал, негодник! Ну, возьми наконец-таки мое пальто, и пойдем знакомиться.

Я еще раз провела ладонью по волосам, проверяя, чтобы ни один не выбился из прически. Спрятала свой гнев и растянула губы в приветливой улыбке.

Спустя несколько секунд в гостиную вошла молодая женщина. На вид ей было лет двадцать пять, но она выглядела намного старше из-за обилия косметики на лице и неудачного выбора платья. Из-за слишком толстого слоя пудры ее лицо казалось бледным и безжизненным, на нем ярким пятном, словно у упыря, насосавшегося крови, выделялись губы, щедро накрашенные алым кармином. Брови, густые от природы, были безжалостно замазаны белилами и на их месте нарисованы тонкие ниточки.

Я торопливо закусила губу, пытаясь не рассмеяться. Казалось, будто передо мной предстала маленькая девочка, случайно обнаружившая косметичку матери и от неопытности решившая воспользоваться сразу всеми средствами. Это был именно тот случай, когда избыток макияжа лишь портил природную красоту незнакомки.