— Нет, я больше не встречаюсь с ней. Почти не встречаюсь. — Бернард искоса взглянул на Тома, затем опять уставился в пол.

— А что она скажет, когда узнает, что Дерватт приехал в Лондон на несколько дней?

— Думаю, ничего не скажет, — ответил Бернард хмуро. — Она не… С ней не будет проблем, не волнуйся.

Эд закончил телефонный разговор.

— Цинтия не станет ничего говорить, Том. Это не в ее духе. Ты ведь помнишь ее, Том?

— Ну так, в общих чертах.

— Если она ничего не сказала до сих пор, то и дальше не скажет, — добавил Эд. Он произнес это так, будто имел в виду: “Она не болтушка; наш человек”.

— Она удивительная, — сказал Бернард мечтательным тоном, ни к кому не обращаясь.

Неожиданно он вскочил и ринулся в ванную. То ли ему понадобилось в туалет, то ли он почувствовал, что его вырвет.

— Не беспокойся по поводу Цинтии, Том, — сказал Эд мягко. — Мы ведь живем с ней здесь, — в смысле, в Лондоне. Она года три уже ведет себя тихо. С тех пор, как порвала с Бернардом. Или он порвал с ней.

— Она счастлива? У нее кто-нибудь есть?

— О, да, она вроде бы нашла себе приятеля.

Вернулся Бернард. Том налил себе скотч, Бернард выбрал перно, а Эд не стал пить ничего. Он сказал, что боится, так как принял успокоительное. К пяти часам Том выяснил или обновил в памяти кое-какие подробности, в том числе о греческом городе, где Дерватта видели в последний раз почти шесть лет назад. Если Тома спросят, он должен сказать, что покинул Грецию под чужим именем, устроившись смазчиком и маляром на греческий танкер, направлявшийся в Веракрус.

Пальто они позаимствовали у Бернарда: оно было более старым, чем плащ Тома или что-либо из гардероба Джеффа. Том с Эдом отправились в галерею, оставив Бернарда в студии, куда все они должны были вернуться.

— Господи, он как в воду опущенный, — сказал Том, когда они вышли на улицу. Он шагал тяжело, как бы с трудом. — Надолго ли его хватит?

— Не суди по сегодняшнему дню. Он всегда сам не свой во время выставок. Он вытянет.

Ну да, Бернард — рабочая лошадка, подумал Том. В то время как Эд и Джефф процветали и наслаждались жизнью, Бернард всего лишь писал картины, которые давали им эту возможность.

Том резко дернулся в сторону от автомобиля, забыв, что тут ездят по левой стороне дороги.

— Великолепно, — улыбнулся Эд. — Так и продолжай.

Они дошли до стоянки и сели в такси.

— А этот… смотритель галереи… — как его зовут? — спросил Том.

— Леонард Хейуорд. Двадцать шесть лет. Гомик с головы до пят, пасется в магазине женской одежды на Кингз-роуд. Но он в порядке. Мы с Джеффом посвятили его в наши дела. Пришлось. Так спокойнее — он не станет возникать или шантажировать нас, после того как подписал договор, что будет присматривать за галереей. Мы платим ему неплохо, и все это его развлекает. К тому же он иногда добывает для нас выгодных покупателей. — Эд посмотрел на Тома и улыбнулся. — Не забывай подпускать побольше просторечий. Я помню, у тебя это хорошо получается.

Эд Банбери позвонил у небольшой темно-красной двери с задней стороны здания. Том услышал, как в замке поворачивается ключ, и дверь открылась. На пороге стоял, улыбающийся во весь рот Джефф.

— Том! Это потрясающе! — прошептал он.

Они прошли по короткому коридору и оказались в уютном офисе, где был письменный стол с машинкой, книги и ковер кремового цвета, покрывавший весь пол от стены до стены. К стенам были прислонены картины и папки с рисунками.

— Просто не могу тебе передать, как классно ты выглядишь, — вылитый Дерватт! — воскликнул Джефф, хлопнув Тома по плечу. — Надеюсь, борода у тебя от этого не отвалится.

— Даже ураган ее не оторвет, — усмехнулся Эд.

Джефф Констант пополнел, цвет лица у него был здоровый, хотя, возможно, это объяснялось искусственным загаром. Его синий в черную полоску костюм был с иголочки, манжеты украшали квадратные золотые запонки. Том заметил небольшую накладку у него на макушке, где, Том знал, должна была образоваться уже немалая лысина. Через закрытую дверь, ведущую в галерею, доносился глухой гул толпы, из которого вдруг взмыл вверх женский смех. Словно выпрыгнувший из волны дельфин, подумалось Тому. Впрочем, сейчас было не до поэтических метафор.

— Шесть часов, — объявил Джефф, поглядев на часы и блеснув золотой запонкой. — Я сейчас шепну кое-кому из пишущей братии, что Дерватт приехал. Поскольку это все-таки Англия, то надеюсь, не будет…

— В Англии? Чего-то не будет? — сострил Эд.

— …не будет столпотворения, — закончил Джефф. — Я за этим прослежу.

— Садись, — предложил Тому Эд, указав на стул возле развернутого углом письменного стола. — Или стой, если предпочитаешь.

— Этот… Мёрчисон здесь? — спросил Том.

Улыбка, приклеившаяся к лицу Джеффа, стала еще шире и напряженнее.