роман, и его опубликуют.

Непроглядная ночь, все небо затянуто тучами. Не светят даже звезды. Их, должно быть, держат

внутри какой-нибудь волшебной шкатулки, сохраняя для более веселого момента.

– Кто знает. Теперь мне придется учить каталанский.

– Уверена, что через несколько месяцев ты будешь шпарить на нем лучше, чем Пике (защитник

“Барсы”).

– Пике… Приехали… Пике, это тот центральный, что и в подметки Рамосу (защитник “Реала”) не

годится.

– Ты и сам в это не веришь, – торжествующе говорит Эстер и победно высовывает язык. Рыжеволосая девчонка с очками в синей оправе смотрит на них с нежностью и легким налетом

грусти. Они даже не знают, как сильно она будет скучать по ним.

– Ладно, ребята, хоть мы и не увидимся больше… пишите мне иногда.

– Я согласна и на сто или двести сообщений в день, – замечает Эстер, – лишь бы узнавать о вас

почаще.

Девушка обнимает Мери и улыбается, смешно сморщив нос, но из глаз ее текут слезы. Мери

целует подружку в щеку и шепчет на ухо, что будет очень сильно скучать по ней. Разомкнув объятия, девушки отводят взгляд в сторону в надежде хоть немного смягчить боль от расставания.

– Теперь моя очередь, – замечает парень. Его слова звучат более спокойно, чем слова подруги.

– Позаботься о ней. Ладно, малыш?

– Конечно.

– И о себе тоже. Я буду скучать по тебе.

– А я по тебе, Рыжик.

Друзья смотрят друг другу в глаза, испытывая какие-то странные, совсем необычные чувства.

Сколько минут провели они вместе, и сколько разных моментов пережили… Мери помнит, когда она перестала любить Рауля платонической любовью, и ей стал по-настоящему нравиться этот симпатичный малыш, которого все задевали, с которым все ругались. Все, кроме нее. Она всегда уважала Бруно, и никогда на него не сердилась. Никогда. И, в конце концов, все закончилось тем, что она влюбилась в него, но никогда не говорила ему об этом. Она так и не сказала раньше. И вот теперь она говорит, вкладывая в свои слова всю душу:

– Я люблю тебя, Бруно Коррадини.

– И я тебя, Мария.

Впервые он называет ее так. Слегка присев… Мария целует его. Совсем рядом с губами. Она

торопливо уходит от двоих друзей, едва сдерживая слезы. Она не хочет снова плакать. Несмотря ни на что, она не станет больше плакать.

– Мы любим тебя, Рыжик! – восторженно кричит подруга, сходя с ума от грусти.

Мери оборачивается и смотрит на них. Она не может уйти вот так. Нет, не может. Завтра у нее не

будет завтра, но будет вчера, о котором она будет сожалеть, если не сделает этого. Девушка поворачивается и бежит к ним. Повинуясь внезапному порыву, она кладет руки ей на плечи и целует так, как хотела поцеловать уже очень-очень давно.

Бруно ошеломлен, но еще больше поражена Эстер, когда губы подруги сливаются с ее губами. Вот

и все – ее секрет раскрыт.

– Мне очень жаль, – говорит Мери, подражая подруге и морща нос, как делала это много раз перед

зеркалом.

Она снова поворачивается и, не оглядываясь назад, бежит к своей квартире, пребывая в

восхищении от того, что ее мечта сбылась. Теперь она довольна, но этой ноябрьской ночью у нее в запасе остался последний прощальный сюрприз.

Возможно, в этом виновата летняя жара?

Она так не думает. Это смятение не имеет ничего общего ни с жарой, ни с летом. Оно имеет

отношение к ее чувствам, да, только к ее чувствам.

Она сама не понимает, что испытывает к Бруно. Эти три месяца она провела вдали от него. Но,

почему теперь ей хочется совсем другого?

Первый учебный день всегда тяжелый. И еще она увидела, как изменились ее друзья. Месяцы,

проведенные в гимнастическом зале, и подростковое развитие дали о себе знать! А она продолжает оставаться такой же плоской, как всегда.

– Прости, ты знаешь, где находится секретариат?

Перед ней возникает самое милое существо, какое она когда-либо видела. У девушки

ослепительно сияющие глаза и очаровательный ротик, а кроме того прямая челка, которая ей очень к лицу.

– Да, конечно. Если хочешь, я тебя провожу.

– Хорошо.

Этот ангел в белом платье не сделал ничего другого, только лишний раз подтвердил ее

подозрения. Дело в том, что этим летом, в журналах своей сестрицы она видела больше купальников-бикини, чем слип. Именно поэтому она не собиралась ничего покупать. Она на пляже всего лишь жалкий, незначительный моллюск, которого спалило бы солнце.