– Как здоровье Веселины? – строгим голосом спросил Горыныч.

– Легче, - сказала Ольра.

– Очень слаба, переживаем за нее. – Тут же перебил ее Гамаюн.

– Но слаба, это да, - тут же подхватила Ольра.

– Просила вот Ярила привести, говорит попрощаться, вдруг больше не увижу, - горестным голосом поведал Гамаюн.

– Не правда! – тут же возразила Ольра. – Игоря просила привести!

– Ярила! – настаивал Гамаюн.

– Игоря! – продолжала скандалить Ольра.

Они долго препирались и, судя по колышащемуся пологу двери, пихались основательно.

– Я пойду! – прервал их Горыныч.

Шмыгнула быстро к кровати и притворилась больной, что в принципе было не трудно. Достаточно вспомнить Чернобога и зеленела в один момент, только травки действовали, и больше в кустики не тянуло, как раньше.

Полог открылся и на пороге показался жгучий брюнет собственной персоной, глаза черные огнем горят, ну просто картинка – взгляд от него не оторвать.

– Доброго здоровьечка, Веселинушка. Как себя чувствуешь? – мягким голосом спросил Горыныч. – Твои говорят полегчало тебе?

– Полегчало, дяденька Горыныч, - тоненьким голосочком проговорила ему.

– Чем же тебя так скрутило? – сочувственно спросил мужчина в полном расцвете сил.

– Ягодок или грибочков отведала, наверное, пока по лесу бродила во время драки, - желудок недовольно заворчал, требуя удовлетворения своих потребностей. И ему было все равно – грибочков или ягодок. Причем подозреваю, от хорошо прожаренного ящера тоже не отказался бы.

– Ты же ведьма, как так могла ошибиться? – удивился Горыныч. Все-то он знает, так просто не проведешь.

– Сумерки уже были, - тихим голосом сообщила ему.

– Дяденька Горыныч, а вы мне лоб пощупайте? Жара нет? – жалобно попросила его.

– Ну, какой я тебе дяденька? – с мягкой укоризной произнес этот признанный жгучий ловелас.

Горыныч присел рядышком и руку положил на лоб. Ресничками на него хлопаю.

– Ну как же, вы такой строгий. С моим папенькой дружбу водите, - о подробностях дружбы умолчим.

– Так, то служба, - важно произнес Горыныч. – Нет у тебя жара. – Сообщил результаты ощупывания лба.

– А вы губами попробуйте, вдруг ошиблись, - и ресничками так хлоп-хлоп, нужно пользоваться моментом. Когда еще будет возможность с Горынычем поцеловаться? На это надо было отдельные ставки ставить.

Домовята, кажется, поняли свой промах и стали вовсю что-то шептать в тарелочку.

Горыныч заколебался, видимо, прикидывал в уме насчет их крепкого мужского союза до конца войны с Чернобогом. А вот об этом не будем, не хорошо как-то зеленеть перед тем, как тебя целовать собираются. Потому лишь слабенько улыбнулась и еще раз взмахнула невинно ресничками.

Горыныч решился. Наклонился ко лбу и прислонился губами, чуть задержался и стал отстраняться. Быстро подняла руку над его шей, придержала и перехватила его губы своими. И вот что интересно, не смотря на свой крепкий мужской союз, Горыныч не отказал себе в удовольствии померить температуру более подробно на моих губах.

То, что этот жгучий брюнет еще тот любитель женщин – это я давно знала, но то, что он еще и умело целуется! Об этом история почему-то умалчивала, хотя его нужно был занести в скрижали на первое место мастеров поцелуя. Это сколько же нужно было русалок поцеловать, чтобы суметь зажигать девушку с первого же поцелуя.

Вот целует Горыныч меня, и чувствую – хочу за него замуж! В смысле совсем хочу. Чтоб каждый день меня так целовали и не только утром, как сейчас, но и в обед и вечером перед сном тоже так хочу!

Слышу, домовята от азарта почти в голос говорить начали, я им кулак за спиной Горыныча показала и случайно хватку ослабила. Знойный брюнет тут же от меня отшатнулся и испугано посмотрел на меня.

– Ты чего, Веселина? – спросил он в недоумении.

– А что? – снова ресничками хлоп-хлоп. – Вы же мне температуру меряете.

– Ну да. Температуру, - несколько растеряно произнес Горыныч. – Нет у тебя жара. – Вынес свой диагноз местный медик.

– Это же хорошо! – радостно сказала ему и старательно к себе стала прислушиваться.

Что там у меня внутри? Опять пора подрываться и в кустики бежать? Домовята под потолком замерли в ожидании, переводя взгляд с одного на другого.

В кустики бежать не потребовалось, отвар Ольры надежно действовал, во рту лишь образовался уже знакомый вкус гадости.

А вот Горыныч сначала с удивлением стал прислушиваться к ощущениям внутри себя, потом почмокал языком во рту, после чего кинул на мен перепуганный взгляд и кинулся на выход из палатки.