Завтрак вдвоем на кухне. Попа всё еще чувствует тепло Господина. Забава, как обычно, смущается от любого вопроса, хотя они обсуждают всего-навсего какого-то модного писателя.

— У Вас великолепная библиотека, Господин, — говорит она.

— Ты всю ее просмотрела?

— Нет еще.

Господин доедает, и она встала налить ему кофе. Чашка ставится на стол ровно в тот момент, как он кладет столовые приборы на тарелку. Она не специально, просто мачеха буквально выдрессировала ее в свое время. Плавное движение — грязная тарелка убирается со стола и практически бесшумно ставится в раковину. Она тихонько возвращается за стол.

— Когда у тебя экзамены? — поинтересовался Морозко.

— Я их сдала неделю назад, договорившись с преподавателями, — и немного помявшись, пояснила, — мачеха настояла. Сказала, что мне работать надо, а вышло… — девушка запнулась.

— Тебе сейчас плохо?

Она с испугом подняла глаза на Морозко:

— Нет, что Вы, Господин.

— И чего ты испугалась?

Забава покраснела.

— Мы же договаривались о честности.

— Боюсь, что я такая неумелая и… — она запнулась.

— Посмотри на меня, — девушка робко подняла голову и увидела легкую улыбку на его губах. — Ты чудесно отзывчивая и чувствительная. Мне это нравится.

В его голосе было столько уверенности, что она поверила. Первый раз в жизни поверила в себя, что не такая уж она никчемная, как утверждали ее родственницы.

— И еще, — сказал он, допив кофе, — если хочешь, чтобы я тебя отшлепал — скажи прямо. Не надо нарываться на наказание — тебе оно не понравится.

Она поднялась из-за стола за мгновение до него.

Морозко уехал, предоставив ее самой себе. На улице стояла великолепная зимняя погода. Как там у Пушкина: «Мороз и солнце; день чудесный!» По прежним прогулкам Забава присмотрела дальний угол сада, куда был сгружен снег, счищенный с дорожек. Жаль, что нет санок, а то можно было бы покататься. Слепила снежок, кинула в дерево — не попала. Да уж, с меткостью у нее тяжко. Еще снежок… а не слепить ли снеговика? Да, пусть это будет по-детски, но в последний раз она это делала, когда еще была жива ее мама.

Куртка расстегнута, шапка съехала набекрень. Высунув кончик языка, Забава пыталась поставить ровно наверх третий шар. И вроде не высоко, но она уже устала. Вдруг кто-то обхватил ее руки, помогая держать снежный ком. Забава ойкнула от неожиданности. Стоящий сзади мужчина хмыкнул и водрузил ком наверх, отцепляя руки девушки от него.

— Ну чего ты испугалась? — поинтересовался Морозко, не отпуская сжавшуюся девушку.

— Я не видела, как Вы подошли, — у нее отлегло от сердца.

— Ну что, доделывать снеговика будем? Или это будет Снегурочка?

— Снеговик.

— Тогда я пошел ему метлу искать и морковку для носа.

— Я сосульку уже отломила, — Забава была удивлена реакцией Господина.

— Значит, только метлу.

Пока она долепливала детали: пуговицы, руки, что-то вроде ступней, выглядывающих из-под нижнего шара — Морозко принес не только новенькую метлу, но и яркое пластиковое ведро, которое было торжественно водружено на голову снеговику.

— Я не знаю, из чего сделать глаза, — огорчилась Забава, доделывая рот ягодами рябины.

— У меня на пальто большие пуговицы были, — припомнил Морозко.

Девушка немного испугалась, что он собирается испортить вещь ради снеговика.

— Может, что-то другое?

— Стой здесь, я сейчас.

Морозко снова рванул в дом, чтобы уже через пять минут вернуться.

— С рабочки отрезал, — он показал большие пуговицы цвета хаки.

Забава облегченно выдохнула, но всё же её немного напрягало необычное поведение Господина.

Несколько последних штрихов — и снеговик был готов.

— Замерзла? — поинтересовался Морозко.

— Есть немного.

— Тогда сейчас согреешься.

Он отошел на несколько шагов назад, слепил снежок и несильно запустил в Забаву. Та опешила от неожиданности, когда он врезался ей в плечо.

— Ну что же ты, защищайся, — Господин чуть улыбнулся, а в его глазах блестел задор.

Забава неуверенно наклонилась и стала под пристальным взглядом Морозко лепить снежок. Взвесила его на ладони. С ее меткостью не попадет даже с пяти шагов. Замахнулась и кинула… с её везением попала в лицо мужчине.