Инкассатор проживал на четвертом этаже типовой серой пятиэтажки.

– Если ангел-хранитель его еще не покинул за грехи, то дома Валеры не окажется, – философски заметил я, нажимая на кнопку электрозвонка.

По-видимому, хозяин квартиры уже успел-таки опротиветь личному ангелу – дверь незамедлительно открылась. На нас выжидающе смотрели серые глаза тридцатилетнего белобрысого типа.

– Вы Валерий? – бодро спросил я и взял у Цыпы сетку с яблоками, стараясь на ней сконцентрировать внимание хозяина.

– Да. А в чем, собственно, дело?

– Мы от Андрея Верховцева, вашего брата. В Екатеринбурге проездом, вечером уже обратно в Астрахань на поезде пилить. А это небольшой вам презент от брата и южной природы. Разрешите войти?

Хозяин квартиры скинул с двери цепочку и не слишком радушно буркнул:

– Заходите, раз такое дело. И как там Андрюха, все на старом смешном месте пашет?

– У него все отлично! – заверил я, входя в комнату, и тут же спрыгнул со скользко-опасной темы. – Чудненькая квартирка! И сервант на положенном месте. А в нем, ручаюсь, и стопочки имеются. Грех не обмыть наше знакомство.

– Я почти не пью, – немного растерялся от моего наглого напора белобрысый инкассатор. – В доме ни грамма спиртного...

– Пустяки! У нас завсегда с собой. Верно, Александр Иванович? Доставай наши запасы.

Цыпа, глупыш, не сразу отреагировал на «Александра Ивановича» и чуть замешкался, прежде чем выставил на стол мою бутылку «Абсолюта». Но хозяин, на свою беду, не обратил на это внимания. Впрочем, радикально повлиять на ход событий он бы при всем желании все одно уже не смог.

– Нет, это совсем не по-славянски, – забраковал я вынутые Валерой из серванта крохотные коньячные рюмки. – Надо стопки или стаканы. Без лишних претензий, зато очень демократично и доходчиво. А вы, Александр Иванович, помойте яблочек нам на закуску.

Вскоре на столе стояла тарелка с яблоками и три стограммовые стопки.

– Выпьем за чистые братские чувства, – предложил я, обезглавив бутылку и наполняя емкости водкой с сюрпризом. – Один в Астрахани, другой в Екатеринбурге, а ведь помнят и заботятся друг о друге!

– За братву! – совсем не к месту съюморил Цыпа, весело мне подмигивая.

Проследив, как все выпили, я освободил рот от водки, выплюнув обратно в стопку, и, отвечая на удивление собутыльников, пояснил:

– Не идет что-то. Подташнивает. Погожу маленько. Не обращайте внимания, со мною это бывает.

Чувствуя на языке противно-специфический медный привкус паркопана, поспешил закурить спасительную «родопину».

– Это печенка характер показывает, – обеспокоенно заявил Цыпа. – Я ж тебе все время говорю, Михалыч, слишком уж часто ты пьешь. Так и цирроз можно запросто схлопотать.

– Ладно, доктор Айболит, – усмехнулся я. – Сваргань-ка лучше мне кофе или чай покрепче.

Когда Цыпа скрылся в кухне, я еще некоторое время задумчиво-неторопливо курил, наблюдая за хозяином.

Валера неподвижно сидел на стуле, уставившись на свои ярко покрасневшие ладони. Он бы удивился еще больше, увидев свою физиономию. Она вся пошла красными пятнами, контрастируя со скулами, которые покрыла меловая бледность.

– География! Биография! Хореография! – сказал я свой любимый тест, проверяя на какой стадии находится сейчас клиент. – Продолжай!

– Проезжай, унижай, уважай, урожай, угрожай, – механически забубнил Валера немного не по теме, но в нужном ключе, – переживай, одалживай, пересчитай. Гульчитай...

Убедившись, что хозяин правильно шагает в направлении необходимой мне кондиции, я прошел на кухню проведать Цыпу.

Тот сидел на табуретке у газовой плиты и налившимися кровью глазами с ненавистью смотрел на чайник. Паровой свисток тоненько надрывался, возвещая, что вода уже давно вскипела.

– Ты как, Цыпа? – спросил я, с интересом разглядывая соратника.

– Менты на «хвосте»! – медленно повернув ко мне голову, сообщил шепотом Цыпа. – Свистят, суки! Делать ноги пора. – Рука его вяло шарила под курткой, не в силах выдернуть из кобуры тяжелый автомат-пистолет Стечкина.

Я выключил огонь под чайником, и тот наконец затих. Цыпа сразу успокоился, закаменев на табуретке.

Не найдя в запасах инкассатора кофе, я заварил полпачки цейлонского чая на стакан воды. Пока жидкость активно насыщалась необходимым кофеином, я произвел ревизию холодильника и остался доволен, обнаружив лимоны. Сок одного из них я выдавил в свою чайную чашку. Но давать Цыпе приготовленное мощное противоядие спешить не стал. Вытянув у него из кармана черную вязаную маску-шапочку с прорезями для глаз, с которой он никогда не расставался, я натянул ее себе на голову, чтобы не отвлекать «плавающего» соратника слишком уж хорошо знакомым ему лицом. Пощелкал у него перед носом пальцами, привлекая внимание.

– Ты кто? – Цыпа набычился на спецназовскую маску, как на заклятого врага.

Было очевидно, что благоприобретенные уголовные инстинкты уже взяли над его разумом полную власть.

– Я друг, я твой брат, такой же бродяга по жизни, как и ты, – спокойно, но с нажимом разъяснил я.– А вот Монах, говорят, львиную долю доходов забирает и тебя ни в грош не ставит. Вам не по пути, он же эгоист махровый! А ведь если его грамотно убрать, то и делить с ним ничего не надо... Неплохая идея?

– Ах ты, мразота! Падла! Да я за Монаха!.. – Усилием воли Цыпе все же удалось заставить себя выдернуть из-под куртки «стечкин», но передернуть затвор он забыл, и я без малейших эмоций наблюдал за его безрезультативными потугами всадить в мою черную маску всю двадцатизарядную обойму пистолета.