Веревки… вот почему она не могла пошевелиться. Желудок сплющило и скрутило, вены наполнились страхом. Она попыталась поднять голову, попыталась повернуться и посмотреть на него, но любое движение было ограничено ее положением и ничего не вышло.

– Бриан, позволь мне объяснить. Позволь мне…

– Помолчи, - его голос был лишен эмоций.

– Я сделала то, что должна была сделать. Я не хотела причинять тебе боль. Я клянусь, не хотела. Отпусти меня и мы…

– Я сказал, помолчи! – в этот раз его голос прогремел по комнате, грозным эхом отражаясь от стен.

Он был зол и обижен, на что имел полное право. Но она не сдержалась.

– Позволь агентам уйти, и я сбегу вместе с тобой. Куда бы ты ни захотел пойти.

– Я не собираюсь сбегать, Элия. Это – мой дом. Один мой дом уже разрушили. Я не позволю, чтобы то же случилось и с этим.

– Но…

Он сдвинулся так быстро, что она не успела даже моргнуть до того, как он нагнулся к ее лицу.

– Чтобы я больше ни слова от тебя не слышал. То, что ты со мной сделала… - он грохнул кулаком по матрасу рядом с ее головой.

Она сглотнула. Ей не нравилась эта его сторона, особенно, когда она узнала, каким нежным он мог быть. Но его близость возбуждала. Этого она не отрицала.

– Бриан, - сказала она и сжала губы.

Его грудная клетка соприкоснулась со спиной Элии, как и всегда, оставляя неизгладимое впечатление.

– Ты пыталась убить меня, Элия. Тебе ничем не оправдаться.

– Боже, ты так неумолим! Я ведь убедилась в том, что ты выжил, не так ли? И, эй, ты сделал бы то же самое в моей ситуации, и ты знаешь об этом.

Вырываясь, она прогнула спину так, что ее зад оказался приподнятым. Его член скользнул меж двух холмиков, движение столь же верное, как если бы он направлял член рукой.

– Освободи меня.

Как бы он ни был взбешен ее поведением, он был по-прежнему возбужден.

– Ты не в том положении, чтобы выдвигать требования. Я – да. Сделай так снова.

Она замерла, часто и тяжело дыша. Ей это понравилось, да. Но…

– Нет. Я хочу, чтобы это было как раньше.

Когда каждое его прикосновение было подобно мольбе.

– Слишком поздно, - он провел пальцем по дорожке, которой только что проследовал его набухший член, и Элия судорожно вдохнула. – Ты нравишься мне такой, беспомощной перед всем, кроме страсти. Когда ты моя, и я могу делать с тобой все, что пожелаю.

– Ты не причинишь мне вреда, - дрожащим голосом сказала Элия.

– Ты так в этом уверена? – спросил Бриан, и, черт возьми, она была права.

– Физически – да, но я знаю, что ты можешь разорвать меня на куски в отношении чувств, - прошептала она, и это едва не разбило его и без того истерзанное сердце.

Он провел руками по ее спине, перемещаясь от позвонка к позвонку.

– Такая нежная кожа. Безупречная и светлая.

Даже после того, что она сделала, он продолжал желать ее больше, чем когда-либо желал кого-то. Это был позор.

– Ненавидь меня, если хочешь, но взгляни на то, что ты сделал, чтобы вырвать из лап болезни своих людей. Как ты можешь винить меня в том, что я пыталась спасти своих?

Не дай себе размякнуть. Даже не смей смягчаться.

– Я бы не стал пытаться убить тебя, чтобы добиться этого. Вот в чем разница.

– На сколько еще ладов я должна это сказать? Если бы я хотела тебя убить, я не стала бы делиться с тобой своей кровью, - проговорила Элия сквозь зубы.

– Мне запрещено принимать кровь. Твои действия могли погубить нас всех.

– Ты и раньше имел дело с моей кровью.

– Это другое. Это было ради твоего спасения.

Его взгляд скользнул по ее изгибам, изящной покатости плеч, наклону спины, выпуклостям бедер. Рот Бриана увлажнился.

– Нет, это не другое. Ты просто упрямишься.

Смахнув ее волосы в сторону, он наклонился и лизнул основание ее шеи. Она ахнула, задрожала. Его руки прокладывали себе дорогу к матрасу прямо под ней. Одна рука занялась маленьким спелым соском, а другая медленно перемещалась вниз. Он должен был как-то уязвить ее, но не мог себе представить, как это сделать. Как сказала Элия, она доверила ему благополучие своего тела.

Он дотронулся до ее горячей сердцевины один раз, второй, не прекращая свои игры с соском. Все это время она тяжело дышала. Но когда Элия начала метаться в поисках большего, он прервал ласки и ее прерывистое дыхание переросло в стоны.