— В кухне. Сюда пройдите.

Зина показала монтеру доску, где были установлены счетчик и предохранительные пробки, а сама побежала в другую комнату, откуда доносился капризный голос ребенка.

Осмотрев проводку в кухне, монтер перешел в комнату.

— Сюда можно?

— Пожалуйста,— ответила женщина и обратилась к малышу: — Сынок, надо здороваться с дядей.

Толстенький кудрявый мальчик, одетый в голубую матроску, пролепетал что-то и уткнулся матери в плечо.

— Стыдно стало?—засмеялся монтер.— Ничего. Ты скажи: вот подрасту и умнеть начну. Верно?

— Быстрее бы рос,— вздохнула хозяйка.

— Это желание всех матерей...

Монтер разговаривал, а сам осматривал проводку, патрон электролампочки, висевшей над маленьким столиком, шарил глазами по углам комнаты. На тумбочке стоял радиоприемник, накрытый кружевной салфеткой, а на нем — невысокая пузатая ваза с засохшими цветами. Монтер наклонился к приемнику и за вазой увидел коробку цветных карандашей, на которой четко выделялась надпись: «Спартак». Он вздрогнул. «Верно говорил Степан, — мелькнуло в голове. — Что же делать?»

— Ничего,— улыбнулась Зина,— не волнуйтесь: Пустяки.

— Я сейчас соберу... вот и вот... еще один... где же он?.. Красного не хватает... закатился куда-нибудь...

— Не ищите, его нет.

— Как же так? — удивился монтер.— Должен быть. Карандаши-то новые, только из магазина.

— Это отец наш такие принес,—ответила Зина и потихоньку вздохнула. — Он сыну обещал раскрасить тетрадь с картинками...

— И забывает?—Монтер протянул карандаши малышу: — На, матрос; возьми. Только не прячь, а положи на стол. Папка с работы сегодня придет и все сделает.

Зина опять вздохнула и с грустью в голосе произнесла:

— Уж месяц в разъездах наш папка. Забежал ночью, сунул деньги да эти карандаши и уехал.

— Вернется, верно? — Монтер взъерошил мальчишке волосы.

Но тот надул губы и швырнул карандаши в угол, к игрушкам.

— Нельзя так,— строго сказала мать и повела сына в кухню.— Пойдем умываться, нам пора в садик...

Когда они вышли, монтер быстро нагнулся, взял коробку с карандашами и спрятал в карман синего комбинезона.

Тимонин молча вошел в кабинет Байдалова и положил на стол коробку цветных карандашей.

— Принес?—оторопело взглянул на него капитан. Он машинально взял коробку, раскрыл. В ней не хватало одного карандаша, того самого красного карандаша, что лежал сейчас на письменном столе, рядом с пистолетными гильзами.

Байдалов с минуту сидел неподвижно, словно оглушенный, вертя в руках карандаши. На лице его было написано такое огорчение, будто он только что получил известие о смерти близких. Но вот капитан бросил коробку на стол, откинулся на стуле. Взгляд его коричневых глаз стал суровым и жестким.

— Завалил! — мрачно выговорил он и, хлопнув себя по колену, вскочил со стула.— Какой вещдок завалил!..

Тимонин удивленно посмотрел на капитана и заморгал ресницами. Комкая в руках кепку, он исподлобья следил за бегающим по кабинету Байдаловым.

— Ну, как же ты? Эх! — Капитан остановился и, не ожидая ответа, махнул рукой. Он вспомнил, что Тимонин всего несколько недель, на оперативной работе. Конечно, мог ошибиться, ведь заранее ему не подсказали. А полковник предупреждал... Байдалов уперся руками в стол, невидящим взором уставился в зеленое сукно. «Ох, ждет тебя участь Синицына,— горько подумал он о себе.— Кажется, я действительно отрываюсь от коллектива».

Тимонин не понимал, почему Байдалов рассердился, но догадывался, что виной тому — он. И спросил напрямик:

— Я ошибся? В чем?

— Эх! — опять махнул рукой Байдалов.— Тут больше моей вины: не предупредил...— Он уселся на стул, навалился грудью на стол.— Ну кто просил тебя брать эту проклятую коробку?! Теперь попробуй докажи, что она принадлежит Мослюку. Он откажется от нее, заявит: не было у меня никаких карандашей. А свидетелей нет. Вот оно как...

Тимонин поскреб затылок. Помолчали. Тишину нарушил звонок телефона. Говорил полковник Рогов. Он сообщал, что в республиканскую больницу привезли человека в тяжелом состоянии. Фамилия его...

— Как? Повторите! — Байдалов сжал трубку так, что побелели пальцы.

— Петр Мослюк,— послышалось в телефоне.

— Что с ним?

— Упал с поезда.

— Сейчас еду!—Байдалов бросил трубку. Собирая со стола бумаги, коротко сказал Борису: — Иди переоденься, жди меня внизу. Поедем вместе...

* *

*