— Просто нам надо до поры соблюдать осторожность. Когда все уляжется, мы уладим наши проблемы.

— Когда я увижу тебя?

— На завтра я разработал для нас грандиозную программу. Я хочу перелистать дело Лэймара в тюрьме, где он сидел. Все уже давно сделали это, только я один почему-то задержался. Так или иначе, нам предстоит длинный путь до тюрьмы Мак-Алестер. Мы можем встретиться в одиннадцать, скажем в Дункане, потом заедем куда-нибудь позавтракать, потом я на пару часов загляну в тюрьму, а потом мы где-нибудь на славу пообедаем.

— О, Бад, это звучит прямо как музыка. Приехав домой, Бад обнаружил там одного Джеффа, который только что вернулся с практики. Джен задержалась и, кроме того, затеяла приготовление праздничного обеда, что она считала своим священным долгом. Выбор при этом предполагался небольшой: либо рыба, либо курица. Ни то, ни другое не вызывало у Бада никакого энтузиазма.

— Черт возьми, — сказал он. — Нам есть что отпраздновать. Этот парень сделал прямо-таки шикарный бросок. Я только что вернулся из госпиталя, ты задержалась на работе и пришла буквально несколько минут назад. Давайте вместе где-нибудь пообедаем. Мне нужно есть мясо, свежее, красное мясо с кровью, свежую убоинку. Есть возражения?

— Папа, но это очень дорого.

— Ну и что? Пошли. Мы оплатим обед по кредитной карточке.

— Бад, мы же еще не восполнили прошлые расходы.

— Мы не будем роскошествовать, и этот обед не произведет потрясений в нашем бюджете. Пошли, Джен, порадуем мальчика, как он порадовал нас вчера вечером.

— Папа, — проговорил Джефф с притворным негодованием по поводу бессовестной лести отца.

— Ну, народ, пошли, нечего терять время. Может, Расс тоже присоединится к нам, если, конечно, снизойдет до нас со своих высот.

— Мне надо подготовить к завтрашнему дню доклад, — донесся со второго этажа голос Расса.

Вопрос чести. Расс выглядел как битник, но в школе получал одни пятерки и вообще был хорошим мальчиком. Бад признавал это, хотя его старший сын зачастую объяснялся на языке, совершенно непонятном его родному отцу.

— Мы не должны бросать Расса дома одного, — заметила Джен.

Бад поднялся по лестнице в комнату сына, боли в ногах прошли от прилива энтузиазма. Ему вдруг стало необычайно важно, чтобы и Расс пошел вместе с ними, чтобы они опять были все вместе.

Комната старшего сына была для Бала непроходимыми джунглями. На стенах — портреты рок-звезд, стол завален тонкими книжечками в бумажных обложках. Вместо картинок на этих обложках значились имена авторов, о которых Бад слыхом не слыхивал: Камю, Сартр, Ницше, Мейлер, Достоевский. На полках стояли журналы, на обложках которых букв было намного больше, чем красочных изображений. Незнакомый Баду мир, во многом для него загадочный. Сам он не проучился и года в университете. Потом в госпитале военно-воздушных сил умер его отец, и Бад, бросив учебу, через несколько недель ушел в армию и четыре года прослужил в авиации.

— Ну, что у тебя за доклад? Он не может подождать?

— Папа, если я не справлюсь с ним, то Фостер не даст мне рекомендацию в Принстон. Он поставил мне такое условие. Я пишу доклад, а он рекомендацию.

— Твой брат так хорошо играл вчера.

— Я знаю. Это просто потрясающе. Я действительно очень рад за него. Но... доклад.

— Да, конечно, я понимаю, — сказал Бад, хотя на самом деле ему ничего не было понятно. Расс был худощавым парнем, состоящим из костей и сухожилий. Волосы, на взгляд Бада, слишком уж длинные. На мочку его левого уха Бад вообще старался не смотреть, там что-то поблескивало. Бад не одобрял и манеру старшего сына одеваться. Тот постоянно носил черное. Исключение составляла только кожаная куртка, как у летчиков в те далекие годы, когда Бад служил в авиации.

Расс уже вполне отчетливо понимал, чего он ждет от жизни. Он любил своих близких и никогда не доставлял им никаких хлопот, но ему хотелось вырваться из семейного круга, где ему было душно и тесно, в широкий и бушующий страстями мир. Он все время читал. Он понимал, что если будет много читать, то вырвется из Оклахомы.

— Все в порядке, папа. — Джефф вслед за отцом поднялся в комнату и брату. — Он у нас умница. Ему надо учиться.

Это было сказано совершенно беззлобно; Джефф и Расс никогда открыто не конфликтовали. У них были совершенно разные круги общения. В школе их пути практически никогда не пересекались. И это было совершенно естественно, это было разумно.

Пусть это разумно, но Бад почувствовал себя уязвленным и разозлился. Он очень любил, когда его мальчики были вместе и он мог опекать их, как в то время, когда они были еще маленькими. Ему нравилось это ощущение, он чувствовал себя королем, и, возможно, именно это чувство нравилось ему даже больше, чем возможность что-то дать своим детям. Джен как-то сказала ему, что это эгоистично с его стороны: мальчики имеют право быть самими собой, личностями, а не его маленькими слугами. Дети не должны являться отражением его достоинств. Бад не мог вполне с этим согласиться. Вокруг он наблюдал массу угрожающих признаков. Авторитет власти разваливался на глазах. Раньше он видел это, патрулируя дороги, а теперь нечто подобное пришло в его семью. Он понимал, что битва проиграна, бороться с этим бессмысленно. Дни отцовского права сочтены. Он говорил себе, что прекрасно все понимает и сумеет это пережить. Но он тосковал по чувству хозяина, тому чувству, которое обычно овладевает человеком, когда он наконец выплатил залоговую стоимость дома.