На острове Таити Стандарт-Айленд должен сделать длительную остановку. Ежегодно, перед тем как продолжать свой путь к тропику Козерога, обитатели пловучего острова гостят обычно некоторое время в Папеэте. Приветливо принятые и французскими властями и туземцами, американцы выражают признательность, широко открывая перед посетителями свои двери, или, точнее, свои порты. Военное и гражданское население Папеэте толпами является на Стандарт-Айленд, гуляет по окрестным полям, парку, улицам, и, разумеется, никакие неприятные инциденты не нарушают установившихся прекрасных отношений.

Правда, полиции губернатора приходится следить за тем, чтобы население Стандарт-Айленда не возрастало путем незаконного вторжения каких-нибудь предприимчивых таитян, избравших без всякого разрешения своим местожительством пловучий остров.

В ответ на гостеприимство миллиардцев им предоставляется самая широкая возможность посещать все острова этой группы, когда коммодор Симкоо сделает остановку близ какого-нибудь из них.

Предвидя длительную стоянку на Таити, некоторые богатые семьи возымели намерение снять виллы в окрестностях Папеэте и заранее договорились об этом по телеграфу. Они собираются поселиться там со своими слугами и экипажами совсем так, как иные парижане селятся в окрестностях Парижа. Они желают пожить жизнью богатых помещиков, стать туристами, экскурсантами, даже охотниками, если кто-либо из них имеет вкус к охоте. Словом, это будет дачная жизнь в исключительно здоровом климате, где почти круглый год температура колеблется между четырнадцатью и тридцатью градусами.

К числу именитых граждан, которые хотят сменить свои особняки на удобные загородные дома Таити, относятся Танкердоны и Коверли. Мистер и миссис Танкердон, их сыновья и дочери на другой же день перебираются в живописный домик, расположенный в возвышенной части мыса Татаа. Мистер и миссис Коверли, мисс Диана и ее сестры точно так же покидают свой дворец на Пятнадцатой авеню, чтобы поселиться в прелестной вилле, затерявшейся среди высоких деревьев мыса Венус. Эти два жилища разделены расстоянием в несколько миль, которое Уолтер Танкердон считает, пожалуй, чересчур большим. Однако не в его власти сблизить эти две точки таитянского побережья. Впрочем, удобные и хорошо содержащиеся дороги обеспечивают прямое сообщение с Папеэте.

Фрасколен обращает внимание Калистуса Мэнбара на тот факт, что оба семейства, покинув Стандарт-Айленд, не будут присутствовать на приеме губернатором французского военного комиссара.

–  Что ж, тем лучше!
– отвечает г-н директор, и о глазах его вспыхивает огонек дипломатического лукавства.
– По крайней мере не произойдет никаких столкновений на почве самолюбия. Если бы представитель Франции явился сперва к Коверли, что сказал бы Танкердон, а если бы он сперва посетил Танкердона, что сказал бы Коверли? Сайрес Бикерстаф только порадуется их отъезду.

–  Неужели нет надежды, что соперничество этих двух семей прекратится?… - спрашивает Фрасколен.

–  Как знать?
– отвечает Калистус Мэнбар.
– Может быть, это всецело зависит от милейшего Уолтера и очаровательной Дианы…

–  Но до последнего времени этот наследник и эта наследница как будто не… - начал Ивернес.

–  Ладно!… Ладно!… - перебивает его г-н директор.
– Пусть только представится случай, а если он не возникнет сам собой, мы постараемся его подстроить… ради благополучия нашего чудесного острова.

И Калистус Мэнбар, повернувшись на каблуках, делает такой пируэт, который понравился бы Атаназу Доремюсу и от которого не отказался бы маркиз при двора какого-нибудь из Людовиков.

Днем 20 октября французский комиссар и главные чиновники протектората вступают на набережную Штирборт-Харбора. Губернатор принимает их с подобающими их рангу почестями. С батарей Волнореза и Кормовой раздаются выстрелы. Электрические экипажи, украшенные флагами Франции и Миллиард-Сити, везут гостей в столицу, где парадные гостиные мэрии \же приготовлены для встречи. На всем пути население встречает их приветствиями, а у подъезда мэрии происходит обмен длинными официальными речами.

Потом - посещение церкви св. Марии, обсерватории, обеих электростанций, обоих портов, парка и, наконец, поездка на электрических поездах вдоль побережья. По возвращении в большом зале казино подается завтрак. В шесть часов вечера комиссар и его свита возвращаются в Папеэте под гром пушек Стандарт-Айленда, унося с собой самые лучшие воспоминания об этой встрече.

На следующее утро 21 октября четверо парижан снова появляются в Папеэте. Они никого не пригласили с собой, даже учителя грации и хороших манер, у которого просто сил не хватает для продолжительных прогулок. Они свободны, как ветер, и счастливы от того, что у них под ногами настоящий камень и настоящая земля.

Прежде всего надо осмотреть Папеэте. Столица архипелага - в самом деле очень красивый город. Члены квартета наслаждаются возможностью поглазеть по сторонам, побродить вдоль берега под прекрасными деревьями, осеняющими жилые дома, склады и торговые предприятия, расположенные в глубине порта. Затем, поднявшись по одной из улиц, выходящих на набережную, где проходит железная дорога американского типа, наши артисты направляются в глубь города.

Среди пышной, свежей зелени садов здесь проложены по шнуру и угломеру улицы, такие же широкие и ровные, как авеню в Миллиард-Сити. Даже в этот ранний час по улицам непрерывно снуют европейцы и туземцы, и это оживление, которое особенно увеличится после восьми часов вечера, будет продолжаться всю ночь. Ведь ночи под тропиками, и особенно таитянские ночи, не для того существуют, чтобы проводить их в постели, хотя кровати в Папеэте состоят из веревочной сетки, сплетенной из волокон кокосового ореха, подстилки из листьев банана, матраса, набитого кисточками сырного дерева, да кисейного полога, который защищает спящего от докучливых москитов.