Нет. Такого случиться не могло. Репутация Галлиана Тейда широко известна. Дар прощать ему не свойственен.

Кроме того, Амалиция сама сообщила Фрею все в своем последнем послании.

День труда, первонеделя, месяц молотьбы, 145/32

Любимый мой!

Люди, пока еще верные мне и благосклонно воспринимающие наши отношения, сумели выяснить, где именно расположена обитель. Отец решил заточить меня в одном месте на Возвышенности. Я вложу в письмо координаты, которые, уверена, твой штурман расшифрует. Но для меня они являются, увы, сплошной загадкой!

Прошу тебя, прости мне те жестокие и несправедливые слова, которые я написала в прошлый раз. Я понимаю, что, сбежав, ты поступил совершенно правильно. Только так ты мог спастись. А настроение отца не улучшилось. Он стремится к страшной мести и будет желать твоей смерти до последнего дня собственной жизни. Если с тобой случится несчастье, мое сердце разорвется от горя. Я гневалась не на тебя, а на несправедливую судьбу. Злой рок сделал меня дочерью моего отца, а тебя — человеком неблагородной крови. Но наша любовь преодолеет препятствия и, несомненно, придаст тебе смелости.

Найди меня, Дариан, и спаси! У тебя есть корабль. В нашем распоряжении окажется весь мир. Ты станешь владыкой небес, а я буду рядом с тобой — как мы всегда мечтали.

Письмо отправит самая преданная из моих горничных. Я всей душой надеюсь, что оно дойдет до тебя и с тобой все будет в порядке. Других возможностей связаться с тобой у меня не будет.

Вечно любящая тебя

Амалиция

И наконец я попал по адресу, — подумал Фрей.

На втором этаже от лестничной площадки отходил очередной коридор со множеством дверей. В большинстве за ними находились тесные одинаковые кельи. В каждой — пюпитр, циновка да окно, пробитое высоко в стене. Также на этаже имелись классные комнаты и библиотека. Фрей уже взялся за дверную ручку (он уже не помнил — какую по счету), но внезапно раздался громкой голос:

— Во всем виновата Эуфелия. Она задерживает других послушниц.

Фрей едва успел метнуться в ближайший класс и застыть за приоткрытой дверью, а из-за угла показались две женщины. Они бесшумно ступали по полу в своей мягкой войлочной обуви.

— Она серьезно относится к занятиям, — возразила вторая. — Поразительно честная девушка.

— В таком случае она неумна, — заметила первая. — Ее толкования «Криптонимикона» ни в какие ворота не лезут.

Они прошествовали по коридору мимо комнаты, где затаился Фрей. Он выглянул. Обе женщины были немолоды, с коротко, по-мужски подстриженными седеющими волосами. Одеты в белые сутаны спикеров.

— У нее есть талант к бросанию костей, — настаивала вторая.

— Да, конечно. Фигуры выкладываются очень четко. Но вряд ли она научится толкованию.

— Возможно, стоит сосредоточить ее обучение на клеромантии и снять часть нагрузки по некоторым предметам?

— Создать ей особые условия? Помилуйте, зачем? Если мы сделаем такую уступку ей, то нужно будет облегчать обучение остальным!

Вскоре голоса стихли. Фрей немного успокоился. Видимо, наставницы следили за порядком в обители и глубокой ночью, чтобы послушницы не пытались пробраться в буфет или учинить еще что-нибудь подобное. Придется соблюдать крайнюю осторожность. И он сомневался, что, если придется ударить женщину, его долго будет мучить совесть. Кроме того, в таких случаях надо действовать наверняка, чтобы противник потерял сознание.

Дариан сосредоточился, быстро отыскал общую спальню и проскользнул внутрь.

В лунном свете, падавшем из окон, он увидел два ряда двухъярусных кроватей. В помещении ночевало, пожалуй, с полсотни девушек. Очертания их тел угадывались под скомканными одеялами. Послушницы спокойно дышали, лишь изредка раздавалось негромкое всхрапывание. И еще, здесь присутствовал легкий запах. Это были не духи, а нечто неясное и чрезвычайно женское — причем в опасной концентрации. Фрей почувствовал, что его охватило странное игривое настроение.

Он был большим специалистом искусства незаметного проникновения в женские спальни. И умел выжидать. Едва заметное лишнее движение могло привести любую из обитательниц в опасную близость к границе между сном и явью. А там уже и до полного пробуждения недалеко. Поэтому Фрей застыл на пару минут, а затем приступил к поискам.

Хотя, если честно, он хотел немного растянуть наслаждение, которое испытывал. Действительно, пребывание здесь подарило ему новое, неведомое прежде ощущение.

Чуть выждав, он бесшумно двинулся между кроватями, разглядывая по очереди лица девушек. К его разочарованию, они оказались отнюдь не красавицами. Воображение его подвело. Среди них попадались совсем юные. Другие были постарше, но либо чересчур костлявые, либо пухлые. А у некоторых послушниц были слишком близко сидящие глаза. Волосы им всем подрезали одинаково. Кое-кто спал, уткнувшись лицом в подушку, кто-то — прикрыв локтями лицо. Он не заметил ни одной черноволосой, как Амалиция. Вдобавок их руки — он всегда обращал на это внимание — выглядели жилистыми и старыми.