Тарл с усилием оторвал от нее взгляд и перевел его на Котика.

– Думаю, нам лучше это обсудить, – сказал он. Гебраль кивнула, и Тарл отошел на несколько шагов, а Котик за ним последовал. Слегка пригнувшись, Тарл стал нежно почесывать у осла за ушами.

– Я так прикидываю, нам бы с ней пойти, – прошептал он.

– Что? Подвергаться смертельной опасности, когда мы можем просто из города свалить? – Осел склонил голову набок и задумчиво посмотрел на Тарла. – Ах ты, мудила! – продолжил он. – Ведь ты просто к ней в трусы залезть хочешь!

Мощная волна гнева накатила на Тарла.

– Ты… ты… катыш навозный! – стал запинаться он, едва не потеряв дар речи от ярости. – Она… она… да как ты смеешь так о ней говорить?

– Прекрати! Ты мне на уши давишь!

– Давлю? Мне бы их узлом завязать и в пасть тебе сунуть!

– Если хочешь вязать узлы, палкой своей займись! А то она нас точно в беду заведет!

– Клят! Эта девушка твою жизнь спасла, ты, помесь швабры с унитазом! По крайней мере, она спасла твою…

– Да, верно! Сам знаю! Но посмотри мне в глаза и скажи, что не хочешь с нее трусы стянуть.

– Слушай, морковная отрыжка, да пойми же ты своими тухлыми мозгами! Тут совсем не то! Гебраль, она… она…

Тарл покачал головой, не в силах выразить свои чувства. Впрочем, он и сам не очень-то эти чувства понимал. Обычно Тарл точно знал, что он чувствует по отношению к женщине. Если кто-то предпочитал быстренько позабавиться, отлично. Если кто-то предпочитал позабавиться медленно, еще лучше. Но Тарл не верил в любовь. Ничего хорошего, кроме плохого, в ней быть не могло. Он предпочитал заявлять, что его привлекает непринужденный секс – он занимался им на заднем крыльце, а потом быстренько делал ноги. Большинство женщин говорило ему после любовных занятий: «Ну вот… эй, погоди, ты куда подевался?»

Но тут голова Тарла вдруг оказалась полна самых непривычных мыслей и чувств. Странные фантазии проплывали в его мозгу. В них он спасал Гебраль от орды свирепых монстров, избавлял ее от банды бесчинствующих орков или – вот ведь клят! – покупал ей цветы. Или, если точнее, воровал ей цветы. Боги, да что же с ним такое происходит?

Вздохнув, Тарл выпрямился.

– Короче, больше так про нее не говори. Усек?

– Клят! Да ты влюбился!

– Нет, не влюбился!

– Ты на нее такие взгляды бросаешь, какие обычно для бутылки пятизвездочного бренди припасал.

– Слушай, насчет любви я не знаю. Все, что я знаю, это, как у кого-то написано: «Таких прелестных глаз я в жизни не видал».

– Тьфу! Как удачно, что я давно ничего не ел.

– Она самая прекрасная…

– Да ладно, ладно. Идем с ней. Только мозги мне не клятуй. И предупреждаю – если начнешь писать стихи, я тебе обе ручонки оттяпаю.

Тарл устало махнул на осла рукой и вернулся к Гебрали. Она неуверенно ему улыбнулась, и сердце Тарла тут же принялось отплясывать ламбаду с его миндалинами.

– Мы с тобой, – объявил он. – Идем.

«Северная звезда» располагалась в довольно крутом районе Ай'Эля и напомнила Тарлу немногие таверны, которые он навещал в Гоблипвиле. В таких местах, если тебе требовалось привлечь внимание бармена, ты швырял ему в голову бутылку, а пойти в сортир помочиться означало проявить слабость.

В заведении оказалось полно народу, и как только они туда вошли, все разговоры мгновенно умолкли, а взгляды обратились на них. Вид Гебрали, однако, успокоил клиентуру, и гул разговоров вскоре поднялся до прежнего уровня. Девушка огляделась, затем жестом велела Тарлу взять выпивку, а сама прошла поговорить с кучкой каких-то сомнительных типов, что расселись в дальнем углу.

Тарл притащился к стойке и взглянул на меню, написанное мелом на черной доске. Рядом имелась табличка с обещанием некой «живой потехи». Выбор блюд, похоже, ограничивался тушеной кониной, тушеной собачиной, тушеной кошатиной, устрицами и свиными отбивными. Тут как раз из кухонной двери вынырнул бармен. Он тащил с собой целую тарелку устриц, которую отдал здоровенному портовому рабочему в дальнем конце стойки. Затем, подойдя к доске, он стер оттуда устриц.

Тут сквозь кухонную дверь стал просачиваться жирный черный дым. Бармен понюхал воздух и с громкими проклятиями бросился обратно на кухню. Считанными секундами позже он снова появился и, что-то бормоча себе под нос, стер с доски «свиные отбивные».

Решив, что нужно пошевеливаться, пока бармен вообще все не стер, Тарл заказал три тарелки тушеной конины и две кружки «потрохов прадедушки» – единственного сорта пива, какой имелся в наличии. Облокотившись о стойку, он грустно разглядывал пиво, еще более мутное, чем вышедшая из берегов река, когда крупный черный таракан вылез из трещины в древесине и вразвалку направился к кружке. Недолго думая, Тарл поднял ее и резко поставил на беспардонное насекомое. Раздался громкий хруст. Затем, снова подняв кружку, Тарл поскреб ее дно о край стойки. Останки таракана вяло шлепнулись на пол рядом с пивным бочонком. Бармен как-то особенно хмуро взглянул на нового клиента, и Тарл тут же постарался примерить на лицо одну из множества своих широких улыбок.