Куда деваться? В этом мире вяжут менты, в том поджидает змей!

 — Что ты глаза жмуришь? Ну-ка открой! В глаза мне смотри!

 «А ведь он меня не узнал!» — подумал я.

 Эта мысль сразу взбодрила меня и погасила раздражение.

 — Поднимайся, и в машину! Сам залезешь или тащить тебя?

 Я сделал вялое движение, но призрачный змей нанес моему организму вполне ощутимый ущерб. Пара попыток подняться, и я с облегчением упал на снег.

 — Ладно, заносите меня, — разрешил я, закрывая глаза.

 У меня больше не было сил на продолжение борьбы. И что немаловажно, в милицейской машине наверняка было тепло.

 С ментами все обошлось на удивление гладко. Поскольку я вел себя очень вежливо, да к тому же оказался не пьяный, они меня отпустили — причем совершенно бесплатно. И даже подкинули до парадной. Не иначе как у них был праздник — День Гуманности и Всепрощения или что-нибудь такое.

 — К кому это там милиция приехала?

 Бдительная бабка-квартировладелица уже поджидала меня на лестничной площадке.

 — Меня привезли, — честно сказал я. — Теперь каждый день будут возить с работы и на работу. Под конвоем.

 — И что ты на этот раз натворил, ирод?!

 — Атомную бомбу собрал, — заговорщицким шепотом сообщил я. — Целый год хранил ее в тумбочке, собирался РУВД взорвать, да вот, спалился!

 Бабка моргнула и попятилась к своей двери, словно ящерка, готовая шмыгнуть в норку.

 — Мирных снов, бабуся! — пожелал я и ввалился в квартиру, захлопнув дверь с таким грохотом, что эхо отозвалось аж на улице.

 Утром, вспомнив свою выходку, я искренне раскаивался. Ну зачем я ее дразню? Сам себе яму рою.

 День выдался серенький, небо далекое, бесцветное. И настроение ему под стать — спокойное, ровное. Вчерашние ужасы и глюки казались дурным сном.

 Пользуясь разрешением начальницы, я решил на работу не ходить. Отдохнуть. И подумать насчет жизненных планов. В дневном свете — когда змеиный глаз никак себя не проявлял — это казалось вполне возможным. Еще бы в зеркало не смотреть. И чтобы солнце не заходило.

 Страха я больше не чувствовал, даже любопытство унялось. Осталась только усталость от потустороннего и связанных с ним проблем.

 «Надо это прекращать, — подумал я. — Хватит. Сверхъестественные штучки хороши только как игра — пока контролируешь процесс и в любой момент можешь выйти. А не когда тебя куда-то влечет неведомая сила, по пути собирая на твою голову всевозможные неприятности. Ведь не хочется в дурдом? То-то же…»

 Нет, мистика — это занятно и прикольно, но если она вытесняет реальность — надо с ней кончать!

 От нездорового мистицизма будем защищаться рационализмом.

 Прямо сейчас и начнем!

 Может, под это дело и курить бросить? В здоровом теле — здоровый дух!

 Я встал с дивана, подошел к турнику. Задумчиво посмотрел на него. Нет, это перебор. Так и надорваться недолго.

 Заглянул в ванную. Там опять сидел на раковине этот, с хвостом. В темноте горели две белые точки — глаза. При виде меня молниеносно спрятался в слив.

 М-да. Не самое удачное начало борьбы с потусторонним.

 Я горестно вздохнул, вошел, не зажигая свет, и сел на край ванны.

 — Ты кто?

 Из-за решетки слива блеснули белые глазки.

 — Домовой? Банник?

 Он ничего не ответил. Да и без слов было ясно — он мне не доверял.

 Я попытался засунуть в слив палец.

 — Я же знаю, что ты мне только мерещишься!

 Палец обожгло. Я с руганью отдернул руку. Белоглазый, тяпнув меня за палец, смылся, явно очень довольный собой.

 — Ты, мелкий гаденыш!

 Палец болел — сильно, в точности как от укуса пчелы. Но ни малейших следов — ни покраснения, ничего такого — не осталось.

 Я высказал «домовому» все, что о нем думаю, захлопнул дверь и вышел. Но все равно почему-то испытывал к нему симпатию. Все-таки я тут не один такой… урод.

 «А что? — сказала я себе потом, ставя чайник. — Все идет правильно! Нет следов — нет и укуса. Значит, почудилось — что и требовалось доказать».

 Итак, линия поведения определена. Буду делать вид, что ничего особенного не происходит.

 И оно само понемногу рассосется.

 Тем более Ники так и не позвонила.