«Не смей!» — запищало это насекомое.

 Я даже удивился, как ему не страшно. Молчало бы уж, не напоминало о себе — глядишь, протянуло бы еще немного. Оно и так было полудохлое, и меня это абсолютно устраивало. Пусть умрет. Оно мне только мешает.

 Пронырнув под лайнером, я отплыл подальше, примериваясь разогнаться и выбирая новую точку для атаки. Но тут мне почудилось, будто меня кто-то окликнул. Я высунул голову из воды, огляделся — кто посмел? — и вдалеке, почти на горизонте, увидел крошечную фигурку, в которой мгновенно узнал Грега. Он стоял у самой воды, подняв руку к глазам, и откровенно наблюдал за мной.

 Лайнер был мгновенно забыт — такая во мне всколыхнулась ненависть к этому предателю. Я плюнул на развлечение, развернулся и со всей доступной скоростью поплыл к берегу, чтобы убить его.

 Берег быстро приближался, до него оставалось не более полукилометра. Я уже видел, что Грег стоит как бы в центре тонкого золотого обруча. Руку он, оказывается, вытягивал в мою сторону и что-то приговаривал при этом. Я насторожился и в тот же миг ощутил, как наваливается слабость и падает скорость. Вода держала все хуже, и становилась все холоднее. Чувство власти над стихией незаметно исчезло. Морской змей медленно и неохотно ушел в глубину. Я тоже провалился вниз, под воду. Вынырнув — точнее, встав на ноги, потому что «глубина» тут оказалась примерно по колено, — я бегом пошлепал к берегу, лязгая зубами от холода.

 До пляжа добрался минут за двадцать. Вылез на берег и упал без сил на мокрый песок. Тело едва слушалось. Тяжелая работа — топить лайнер! Чуть не погубил пару-тройку тысяч человек. А всего-то собирался утопиться сам. Но все же… я не жалел о своем заплыве. Я не мог объяснить словами, но чувствовал — это было не зря. Словно очень важный кирпичик лег в стену или еще один шаг сделан… Куда?

 Когда руки и ноги снова согласились мне служить, я встал и пошел искать свои вещи. Найти их оказалось несложно. Они лежали той же аккуратной кучкой там, где я их оставил, даже мобильник никто не спер. Только песок вокруг был исчерчен таинственными, слабо светящимися кругами и линиями. Рядом с одеждой стоял Грег. Один его вид снова привел меня в такую ярость, что я был готов его убить на месте, было бы чем.

 — Быстро плаваешь, — как ни в чем не бывало, сказал он.

 От такой наглости я не догадался сразу двинуть ему в торец, а выпалил, задыхаясь:

 — У меня же разряд!

 — Алекс, ты полон сюрпризов.

 Я набрал воздуху, чтобы послать его как можно дальше, но тут обратил внимание на перемену в его внешности. На лбу Грега, точно между бровями, появилась странная татуировка — будто прораставшая сквозь кожу золотая восьмилучевая звезда. Не знаю почему, но я чувствовал, что эта звезда как-то связана с его глазами, точнее, с какими-то их функциями. Еще одна татуировка — не разобрать какая, черная, — выглядывала из-за ворота его футболки.

 — Что это ты себе наколол? — ядовито спросил я. — «А во лбу звезда горит»?

 — Роза ветров. — Грег потрогал лоб. — Она тут всегда была. Просто раньше ты ее не видел.

 — А вот видел! Еще на даче. Она в темноте светилась.

 — Чего не сказал? Ладно. Уже неважно.

 Пока я одевался, Грег молча стоял рядом и ждал. Я мрачно поглядывал на него, раздумывая, не врезать ли ему промеж глаз или сначала все-таки выяснить, зачем он сюда приперся. Да и злость понемногу остывала. В какой-то момент я догадался, что это была не моя злость, а змея, и мне стало стыдно за нее.

 Тогда он сказал:

 — Неужели ты мог подумать, что мы тебя бросим? Мы с тебя глаз не спускали, следили днем и ночью. Ты отлично держался. Меня действительно впечатлило, что ты дважды попытался убить себя…

 — Как дважды?!

 — Твоя болезнь. Ты постоянно управляешь реальностью, сам того не замечая. Правда, в основном себе во вред.

 — Ничего себе, — пробормотал я.

 — Когда я понял, что у тебя есть не только дар, но и воля, то решил, что за тебя имеет смысл побороться.

 — Не понял. В каком смысле — побороться?

 Золотая звезда у Грега на лбу понемногу бледнела, пока не слилась с кожей. Одновременно погасли и тонкие золотые линии на песке.

 — Наш последний разговор… Думаю, мы оба понимали, что он не имеет значения. Тебе поздно соскакивать. Превращение идет полным ходом. Единственный способ остановить его — смерть.

 — Но почему ты мне этого тогда не сказал?! — воскликнул я. — Откуда мне было знать…

 Тут до меня дошел смысл его фразы. Я попятился к воде. Грег следил за мной, обманчиво спокойный и расслабленный, как всегда.

 — Можно я все-таки договорю? — сказал он. — Прощаясь с тобой, я был почти уверен, что это конец, и тебя ждет обычная судьба девяноста девяти процентов куколок. Не могу сказать, до чего мне было обидно, но я смирился. Не первый раз, не последний… Однако, понаблюдав за твоей борьбой, я понял, что у тебя еще есть шанс. По крайней мере ты стоишь того, чтобы дать его тебе.

 — Но ты же сам сказал, что единственный способ остановить превращение…

 — К сожалению, да. Но мы не будем останавливать превращение. Мы попробуем его завершить.