– Нет, лучше ты не уезжай, – сказала она. – Здесь хоть я буду тебе передачи носить, а уедешь – все равно найдут, арестуют.

Одни советовали одно, другие – другое. Перед Левой первый раз в жизни остро встал вопрос: как узнать волю Божию?

Этот вопрос может быть перед каждым верующим в самых серьезных случаях жизни: при избрании специальности, перед вступлением в брак, при переезде, в духовном служении. Да, действительно, как узнать волю Божию? Из Писания он знал, что иногда бросали жребий. Лева молился, спрашивал у Господа, а сердце словно раздваивалось. И Слово Божие тоже как бы говорило надвое: в одном случае – не чуждайся, в другом – беги. Лева решил, что он будет поститься и молиться, пока ему Господь ясно не скажет, чего Он хочет. Он молился и постился один день. Но в сердце ясного ответа не было. Постился второй день, продолжая в то же время заниматься. К вечеру второго дня на сердце стало спокойно. В душе, как яркий зеленый свет открытой дороги, горел текст: «Бегите в другой город».

– Мама, я уезжаю, – сказал Лева.

– Куда, как? – воскликнула мать и заплакала.

– Я не знаю куда, мама. Мне ясно одно, что Господь хочет, что бы я уехал. Теперь я нисколько не сомневаюсь, что это Его воля, – сказал Лева.

– Как же ты узнал твердо, что это воля Божия? – спросила мать.

– Молился, постился, читал Слово Божие, и на сердце стало совершенно спокойно тогда, когда я решил исполнить текст: «Гонят вас в одном городе, бегите в другой».

– Но все ли ты взвесил? – спросила задумчиво мать. – Ведь подумай: ты заканчиваешь инструкторские курсы пчеловодства, садоводства, огородничества, все прошел, остались только одни экзамены, и ты получишь свидетельство и будешь иметь специальность, сможешь работать. Ведь сколько мы затратили на это сил, средств.

– Я об этом ничего не думал, – сказал Лева. – Мне важнее было знать: чего хочет Господь.

– Кроме того, твое здоровье, ты совсем не обращаешь внимания на него, тебя ведь направляли в туберкулезный диспансер. Надо все-таки вести нормальную жизнь, а не скитаться, чтобы не было вспышки в легких.

– Я все заботы возложил на Него, а мы знаем, что любящим Господа, призванным по Его изволению, все содействует ко благу. Вот представь себе: когда меня исключили из школы, казалось, все рухнуло, а Он открыл дверь на эти курсы, и я все лето провел в садах, огородах, на воздухе. Это, конечно, хорошо для легких, я и не переутомлялся чрезмерными занятиями, и в дальнейшем, верю, Он все усмотрит.

– Да, я верю, Он усмотрит, – сказала мать, и в голосе ее слышалась полная надежда, спокойствие и упование. – Когда ты родился, то мы с папой целиком отдали, посвятили тебя Господу, и Он тебя проведет.

Нужно было только ответить на вопрос: куда ехать? Туда, в Сибирь, где находился отец, где жить было трудно? А, может быть, в Среднюю Азию, в края куда был сослан Петр Иванович Чекмарев и где работал чертежником двоюродный брат Левы – Юрий? Лева выбрал второе. Сборы были недолгими. Плетеную корзину с крышкой наполнили постельными принадлежностями, рубашками Левы. Старенькая тетя Паша сшила ему замечательную подстилку – одеяло из верблюжьего волоса с чехлом, имеющим дополнительный карман для полотенца и других принадлежностей.

Первый раз отправлялся Лева из дома в далекий путь. Вся молодежь жалела его, любила и пришла провожать. Шура Бондаренко, с которым он учился, также очень сожалел, но никто не отговаривал его. Все понимали, что это воля Божия. Последние молитвы в родном доме, последние пожелания из Слова Божия, последнее пение: «Бог с тобой, доколе свидимся. На Христа, иди взирая, всем любовь Его являя. Бог с тобой, доколе свидимся»… Попрощались с близкими, со своими сестрами и братом, поцеловались и пошли на вокзал.

Шли мимо тюрьмы. Лева невольно, как бы с сожалением посмотрел на это огромное, из красного кирпича, здание.

– Итак, мне, видимо, здесь не быть, – подумал он. – Не быть в этом месте страданий, где многие-многие близкие во Христе и родные проходили высшую духовную школу. (Лева ошибся. В этом месте, где столько было в прошлом страданий, пришлось быть позже и ему. Но неисповедимы пути Божий, он был там совсем не узником. Эта старая царская тюрьма была преобразована в Медицинский институт и его общежитие. И наступили дни, когда над Левой рассеялись тучи, и он после Великой Отечественной войны вновь стал студентом и продолжал высшее медицинское образование, занимаясь в аудиториях и лабораториях, которые были расположены в этом здании. То же внутреннее устройство, те же кресты переходных лестниц, с которых видны все этажи и двери комнат, расположенных на них. Камера, в которой сидел В. Куйбышев сохранена в неприкосновенности. И здесь Лева познавал высшую науку, занимался в студенческих кружках, оставаясь при этом все таким же пылким христианином).

Все это было потом, а пока ему предстояло ехать в поезде, который почему-то назывался «Максим Горький», и добираться до Ташкента неделю и более. Когда началась посадка, все взволнованно кинулись к вагонам, началась толкотня, невыразимая давка. С мешками, с чайниками ехали в основном крестьяне. Большинство ухитрилось залезть в вагон через окна. Леве помогали друзья. Один из них проник в вагон, и ему через окно передали багаж Левы, а потом и самого Леву с билетом.

Поезд тронулся. Лева выглянул в окно. Мать, родные, вся, дорогая его сердцу молодежь, прощаясь, махами руками и что-то кричали, некоторые вытирали слезы. Поезд уходил все дальше и дальше. Лева присел на свою корзинку, облокотился на узел, сидя в проходе вагона, о том, чтобы где-то лечь, нечего было думать. Пассажиры тревожно обменивались своими переживаниями. Многие были из деревень, уехали, бросив все свое хозяйство. Всех волновало, что ждет их впереди?

Лева был спокоен, совершенно спокоен. В кармане была только справка, что он прослушал курс садоводства, пчеловодства, огородничества. Но не на эту справку уповал он. Он уповал на Бога, любящего Отца, он верил Иисусу Христу, И Дух Святой – Утешитель был с ним, в его сердце. Леве было хорошо, хотя слышались бранные, непривычные, слова, а едкий, противный махорочный дым вызывал кашель.

Стемнело. Проводник зажег коптящую свечку. Лева молился: «Господи, я иду за Тобою, по Твоей воле, верю: Ты сделаешь все, как хочешь. Дай только слушаться Тебя, храни, утешь маму, сестер, брата; благослови верующих в Самаре, храни дорогую молодежь; храни папу и всех ссыльных и заключенных, поддержи, помоги делать только добро, всех любить…»